Месть в тротиловом эквиваленте

Самаров Сергей Васильевич

Номера дома капитана Сани я не знал. Иначе не было бы необходимости прибегать к помощи навигатора.

В это время суток по городу ездить было уже проще, чем с утра, и я добрался до цели достаточно быстро. На подъездах были написаны номера квартир. Я сначала подрулил не к тому, но быстро сориентировался и перебрался к нужному, соседнему.

Домофона на двери не было. Вход оказался свободным. Даже прокатиться на лифте мне не пришлось, поскольку квартира Скомороховых была на первом этаже, хотя и имела балкон.

Я

имел представление о расположении квартир в подобных типовых домах, поэтому, подходя к подъезду, обратил внимание на немолодую женщину небольшого роста. Она возилась на балконе нужной мне квартиры, что-то перекладывала и звенела стеклом.

Мне хотелось надеяться, что перекладывает она не пустые бутылки. В данных на подполковника Скоморохова, которые пришли из управления кадров ГРУ, нигде ни разу не упоминалось о его пристрастии к спиртному. Если бы таковое имелось, то этот факт обязательно был бы отражен в документах. Такие в ГРУ порядки. Там пьющих спецназовцев не уважают.

Как и курящих. Под балконом валялось множество окурков. Но их могли бросать соседи с любого из девяти этажей. Или хотя бы с четырех-пяти нижних, потому что с верхних окурки летели бы дальше.

Я знал, что обстоятельства жизни часто меняют людей до неузнаваемости как внешне, так и в душе. Но мне не хотелось верить, что подполковник Скоморохов сильно сдал, опустился. Судя по данным, почерпнутым мною из документов ФСБ, его манере поведения и жизненной позиции, это был все тот же собранный и слегка жесткий человек. Таким же он держался и в должности командира батальона.

Я позвонил в дверь. Ждать пришлось не долго. Открыл мне сам отставной подполковник Скоморохов, которого я узнал по фотографиям, присланным из ГРУ.

Но я все-таки спросил, не для уточнения, а для начала разговора:

– Виктор Федорович?

– Так точно. Он самый.

Скоморохов выглядел довольно сурово, говорил грубоватым категоричным голосом хозяина квартиры и положения. Но в его словах звучал и вопрос. Мол, кто такой без зова ко мне пожаловал?

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Разрешите представиться, капитан в отставке Страхов Тимофей Сергеевич. Спецназ ГРУ. По инвалидности ушел.

– Заходите, коллега. – Виктор Федорович неожиданно тепло улыбнулся и посторонился, пропуская меня.

Улыбка очень шла его суровому обветренному лицу.

Признаться, мне было приятно увидеть подполковника Скоморохова в хорошей форме, отметающей мои недавние грустные мысли о пьющем и курящем отставнике. Изменение образа жизни сразу отразилось бы во внешности, но она, насколько я мог об этом судить, осталась прежней.

Я разулся в прихожей и прошел в квартиру.

– Кто там, Витя? – донесся с балкона женский голос.

– Ко мне пришли. Коллега по службе. Сделай нам чайку.

Квартира была двухкомнатная, но оба жилых помещения оказались чрезвычайно

тесными.

Полная женщина небольшого роста вышла с балкона мне навстречу. В руках она несла стеклянную банку с консервированными огурцами. Особа, видимо, хозяйственная. Наверняка эта семья и садовый участок имеет, что-то там выращивает. Как без этого прожить пенсионерам?!

– Сейчас сделаю. Вчера только печенья напекла. Примета хорошая. Каждый раз, как сделаю, кто-то в гости приходит. Хоть каждый день пеки, чтобы не скучать. – Она была приветливой и общительной.

В отличие от мужа, который такого впечатления не производил.

Подполковник показал мне на одно из двух кресел рядом с низким столиком. Такие раньше почему-то называли журнальными, хотя я ни разу не видел, чтобы на них кто-то держал какую-то периодику. Сам Скоморохов сел во второе.

– По делу или как?

– По делу, товарищ подполковник.

– Мы раньше встречались? Не припомню, хотя на память никогда не жаловался.

– Насколько я помню, нет. Я служил в местной бригаде. На Кавказе мы находились в разное время. Хотя в одних и тех же, насколько я понимаю, местах.

– Вы, кажется, хорошо осведомлены о моей служебной карьере.

– Да. Меня с ней ознакомили. Сразу скажу, что выполняю просьбу командующего войсками спецназа ГРУ. В настоящее время я работаю в частном детективно-правовом агентстве. Поэтому полковник Быковский обратился ко мне.

– Понятно. Это по поводу все тех же взрывов. Я ведь уже давал показания и следователю ФСБ, и какой-то женщине из уголовного розыска.

– Капитан Радимова, видимо. Ваша, можно сказать, соседка. В этом самом доме живет, только в первом подъезде.

– Да, так она представилась – капитан Радимова. Признаться, мне вся эта возня кажется несколько странной.

– Не только вам. Все в спецназе ГРУ считают ее, мягко говоря, странной. Но я опасаюсь, что она не кажется таковой подполковнику Лихачеву.

– Это, кажется, следователь из ФСБ?

– Да.

– Он что-то имеет против меня?

– Мне кажется, его интерес вызван не столько взрывами, сколько вашим отношением к двум товарищам, уехавшим воевать за исламское государство.

– Вы так видите вопрос? – слегка удивился Скоморохов.

– В ФСБ, насколько я понимаю их позицию, рассматривают ваше отношение к этому факту как политическую демонстрацию. При этом не следует забывать, что ФСБ является прямым продолжателем дела КГБ. Она постепенно начинает использовать их методы работы.

Виктор Федорович недобро усмехнулся. Но эта его гримаса, как я понял, больше относилась к себе, чем к сотруднику следственного управления ФСБ.

– Я разве высказался хоть раз в поддержку исламского государства? Не припомню за собой такого греха. Если он имел место, то я честно готов взять свои слова обратно.