Месть женщины среднего возраста
Шрифт:
– До сих пор занимаетесь этим грязным бизнесом?
– Меня уволили, но я буду искать работу.
– Не теряйтесь, ладно? – Я с удовольствием пообещала держать связь.
По дороге в гардероб я заметила Минти. Она пыталась не свалиться с лестницы в обтягивающем платье и на неудобных каблуках и одновременно поддерживать разговор с Питером Шейкером. Она двигалась как робот.
Наверху лестницы она обернулась. Ее глаза округлились, и меня охватила… не знаю… вспышка паники и злобы. Что бы Минти ни надеялась увидеть, ее ожидания не
Прошла минута, и я опять узнала прежнюю Минти. Она наклонилась к Питеру, коснулась его руки, и он стал слушать ее с удвоенным вниманием. Во мне всколыхнулась горечь, резкая, едкая, и я попыталась ее унять. Дело не в том, что жизнь оказалась несправедливой – все было не так просто. Жизнь всегда была несправедливой, всегда была зыбучим песком. Просто я еще не смирилась с уходом Натана, я еще не до конца обрела контроль над собой.
– Роуз… – Голос был одновременно знакомым и незнакомым. Я обернулась. – Роуз, ведь это ты?
Глава 17
– Хэл!
– Значит, Роуз. Я не был уверен.
Его волосы были длиннее, чем на фотографии в книге, и аккуратнее причесаны, но так же выбелены солнцем. К тому же за три года знакомства я ни разу не видела Хэла в воротничке-стойке и фраке. Он был похож на процветающего кинопродюсера.
Толпа уходящих гостей омывала нас, как Красное море. Я стояла лицом к лицу с человеком, которого когда-то любила больше всего на земле, и время перевернулось. Я перенеслась в жаркую, душную спальню отеля в Кецеле, где лежа на кровати и желая его всем сердцем, я сказала, что выбрала для себя другую жизнь.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я. Идиотский вопрос. Ошеломленный не меньше моего, Хэл ответил:
– Я писатель.
Ко мне вернулась способность мыслить.
– Конечно, твои книги пользуются большим успехом.
Повисла неловкая тишина; мы ломали голову, что сказать дальше.
Как обычно, Хэл взял все в свои руки.
– У тебя есть минутка? Пойдем выпьем. – Не дожидаясь ответа, он взял меня под локоть, и мы вернулись в обеденный зал. Хэл выпросил два бокала бренди у насупившегося официанта, которому хотелось пойти домой.
Его прежняя уверенность никуда не исчезла, как и торопливые, решительные жесты – нетерпеливость и обаяние. Он протянул мне бокал.
– Читал твою рецензию на «Тысячу оливковых деревьев». Спасибо тебе.
Мы сели за пустой столик. Официанты устало сновали от одного столика к другому, разбирая нагромождение бокалов, скомканных салфеток, недоеденных булочек и ведер для льда.
Хэл улыбнулся:
– Хотел бы возобновить наше знакомство… если можно так сказать.
– Лучше скажи «начать».
– Да, начать, – согласился Хэл. – Мы так давно не виделись. – Он пристально посмотрел на меня. – Внешне ты почти не изменилась.
– Ты тоже. – Отчасти я врала: вблизи он казался старше, на подбородке появился незнакомый мне шрам. Я сказала как можно спокойнее: – Я знаю, что дела
– Все так говорят.
Он выглядел хорошо: стройный, подтянутый, и казался довольным. Испортился ли его характер? Этого я понять пока не могла, но мои мысли меня удивили: характер интересовал меня куда больше, чем то, способна ли его красота по-прежнему вскружить мне голову. Когда мы только познакомились, моральные качества Хэла не были для меня на первом месте. Двадцать пять лет могут пролететь мгновенно, как щелчок пальцев, но за это время человек сильно меняется, и мне хотелось узнать, каким он стал.
Хэл повел плечами:
– У меня было предчувствие, что мы встретимся. – Тягучий акцент стал менее отчетливым, чем раньше. – Хотя нет, это неправда. Я спросил своего агента, будешь ли ты здесь.
– У тебя рекламный тур?
Хэл долго смотрел на меня.
– Я поселился в Британии, – ответил он. – После женитьбы. Аманда терпела меня как могла, потом все же выгнала, но я все равно остался здесь. Привык жить на острове. – Он постучал по кончику носа. – Честно говоря, лучше уж быть большой рыбой в маленьком пруду, чем наоборот. Я добился того, чего хотел: жил той жизнью, которая меня устраивала. А ты?
Руки у меня стали холодными. Я выбрала столь же бесстрастный и, как мне казалось, нейтральный тон.
– Я сейчас ищу работу.
– И?
Изворачиваться не было смысла.
– К сожалению, мы с мужем недавно разошлись. Он решил уйти к другой. Сейчас я привыкаю к новой ситуации, а там будет видно.
Хэл изучал содержимое бокала.
– Но ты не жалеешь?
Это был опасный вопрос, но лучше ответить на него и покончить с этой темой.
– Нет, что ты, я ни о чем не жалею.
– Ну и прекрасно, – произнес Хэл.
Я направила разговор в более безопасное русло:
– Где ты в последнее время побывал?
– Я следил за тем, как копают колодцы в Намибии. Там острая нехватка воды и нет финансирования. – Он потрогал пальцем бокал. – В ближайшее время планирую вернуться на территорию племени яномами. Помнишь?
Я похолодела.
– Еще бы.
Он наклонился, и наши лица почти соприкоснулись.
– Одна мысль не давала мне покоя. Скажи, Роуз, у тебя есть дети?
– Двое. Сын и дочка. А у тебя?
– Нет, и я так и не понял, рад я этому или нет.
Последовала задумчивая тишина, и я перебрала множество возможных ответов. И снова остановилась на наиболее нейтральном.
– У тебя были другие дела, Хэл. – Этот разговор меня больше не смущал, и мне стало очень любопытно. – Расскажи об оливковой ферме в Италии.
Он откинулся в кресле.
– Дом пока похож на помойку, но территория замечательная. За деревьями нужно ухаживать, и я собираюсь этим заняться. – Хэл сделал глоток бренди. – Второй вопрос: та оливковая веточка прижилась?