Месть женщины среднего возраста

Бушан Элизабет

Одному Богу известно, как нам удалось приземлиться на примитивной взлетной полосе, но мы все же сделали это. Лес взмыл вверх, чтобы поглотить нас, самолет отрикошетил от неровной поверхности, и мы сели.

На следующее утро мы отправились в базовый лагерь, расположенный в брошенном поселении племени яномама. Хэл и проводник шли впереди, прорубая заросли в джунглях и освещая препятствия на пути. Носильщики были так тяжело нагружены, что мне стало стыдно; но они привычно выполняли свою работу и не роптали.

Лес был похож на клетку, построенную из перекрещивающихся зеленых

пластин, некоторые из которых не подходили по размеру.

Через несколько часов изнурительной ходьбы я соскучилась по небу, как по доброму другу. Земля была сырая; ноги вязли в жидкой грязи; я то и дело спотыкалась о корни, жара изнуряла, среди детрита цвели странные яркие бутоны в форме звезд – это была чуждая среда обитания.

Хэл время от времени оборачивался и ободряюще махал мне рукой. Один раз он подошел ко мне и перевязал бандану на шее, чтобы она впитывала пот.

– Молодчина, Роуз.

– Ты счастлив? – спросила я.

– Очень.

Обернутые в москитные сетки, мы провели первую ночь в натянутых между деревьями гамаках, слушая непонятные звуки ночного тропического леса. Время от времени один из носильщиков поднимался, чтобы проверить, горит ли костер, и патрулировал лагерь. Мой живот временно успокоился; на меня повлиял этот странный лес и его звуки.

– Тарзан любит Джейн, – тихо проговорил Хэл.

Я не ответила. В этом большом причудливом мире слова были неуместны.

На исходе второго дня изнурительной ходьбы мы прибыли в поселение яномами, покинутое туземцами после того, как компания-лесозаготовщик начала вырубку в миле отсюда. Хижины в форме пончиков, крытые пальмовыми листьями, остались на месте. В некоторых из них могло поселиться до двухсот человек; но у каждой семьи был свой очаг. Центральная зона была отведена под общие занятия, например танцы и пение.

Я выбрала очаг и бросила рюкзак на глинобитный пол его цвет был разным – от кроваво-алого до темно-бордового; кругом кишели насекомые. В любую минуту могла спуститься тропическая ночь – это происходило так быстро, что у меня захватывало дыхание.

Появился Хэл и принес остальные наши пожитки.

– Темнеет.

– Давай разберем вещи.

– Держи. – Он протянул мне хлопчатобумажный спальный мешок. Не обращая внимания, я зажала рукой рот, выбежала на улицу, и меня вырвало в подлесок.

Я почувствовала, что Хэл стоит позади меня. Выпрямилась и обхватила руками живот.

– Скажи мне правду, – проговорил он. – Есть ли вероятность, что ты беременна?

– Не уверена. Возможно, – прошептала я. – Я не знаю.

– Задержка есть?

– Больше трех недель.

Он грубо схватил меня за плечо.

– Что ты собираешься делать?

– То есть, что мы собираемся делать? – Я закрыла глаза. – Кстати, еще ничего не ясно.

Это может быть что угодно. Бывает, что организм выходит из строя, потом приспосабливается.

– Надеюсь, – ответил Хэл. – Боже, как я на это надеюсь.

Первая из двух запланированных экспедиций из базового лагеря проходила на лодке и вела в Цацтелал, где находилось представительство лесозаготовительной компании; говорили, что там видели яномами.

Я

сидела на корме лодки, завороженная желто-зеленым зеркалом, воды которого мы рассекали. Хэл был на носу, делал заметки и фотографировал. После каждого снимка он записывал местоположение, сверяясь с картой. Он и меня тоже снял: точнее, шляпу, которая скрывала мое лицо от солнца.

Жадным от любви взглядом я впитывала каждую деталь его облика – волосы, уже выгоревшие на солнце; длинные напрягшиеся ноги, взволнованное лицо. С не меньшей жадностью я пожирала глазами колибри, чьи перья отливали столь радужным синим, что на них было больно смотреть; странные цветы, свисающие с деревьев, и очертания рыб в воде. Жара обволакивала нас, как вторая кожа. Время от времени лодка задевала пузыри метана, скопившиеся в воде, и вонь ударяла в ноздри, а лодка скользила дальше.

В Цацтелале жители деревни вышли нам навстречу. За совместным обедом они рассказывали нам истории о яномами, которые по их словам, отличались агрессивностью. Нам также поведали о богатствах лесозаготовительной компании, которые посыпались на туземцев, и о странной болезни, приведшей к смерти множества детей. И о потрясении, которое испытали жители, когда конкистадоры двинулись дальше, опустошив лес.

Хэл сделал пометку в записной книжке: «Корь?»

На следующее утро мы провели предварительную разведку на участке вырубки, диаметр которого составлял около десяти миль. Поврежденные стволы деревьев сочились слезами, подлесок превратился в порошок, почва была загрязнена бензином и химикатами – и хорошо было видно небо. Проводник пояснил, что лес самообновляется, но недостаточно быстро. Если бы яномами жили здесь, они бы выращивали местные культуры: подорожник и маниоку; в лесу бы водились обезьяны, олени и броненосцы.

Мы вернулись другим маршрутом, сделав петлю на север; по пути нам встретилось северное ответвление речной заводи. Судя по всему, здесь обитали выдры, и как завороженная, я задержалась у воды, пока Хэл вприпрыжку перебирался на другую сторону по веревочному мосту.

– Иди же! – крикнул он.

Миновав половину пути, я замерла: я всегда боялась высоты. Обливаясь потом, я вцепилась в веревку.

– Вернись, Хэл, – позвала я.

Он пошел мне навстречу, мост качнулся, и от качки меня вырвало. Я взглянула на воду – горячая, склизкая, грязная… чужая. Если бы из реки выпрыгнула рыба, я бы ее не узнала. Как только я подумала о рыбе, меня снова затошнило.

Хэл подождал, пока приступ не прошел, потом разгладил мои волосы, убрав их с мокрого лица.

– Роуз, Роуз, – вот и все, что он произнес; ему не терпелось двинуться дальше.

Я взяла его за руку, посмотрела вниз – и закричала.

Забитая мусором, образующая запруды у берега, вода в этом месте замедляла течение и кружилась водоворотом. На поверхности одной из таких запруд плавала человеческая рука с одеревеневшими, распухшими пальцами.

Я показала на нее. Хэл перевел меня через мост и вместе с проводником спустился к воде. Проводник взял палку и с силой ткнул ее в воду. Раздалось шипение, взрыв пузырьков и газа, и труп всплыл на поверхность.