Месть женщины среднего возраста
Шрифт:
– Это же проще, чем устроить полноценную свадьбу.
– Моя нелояльная дочь высвободила руку и мастерски исчезла, оставив меня наедине с Салли, побрякивавшей своими золотыми драгоценностями.
– Но, учитывая ситуацию… – с сочувствием произнесла гостья. Муж Салли ткнул ее в бок, но она понеслась дальше: – Нам с Майлзом жаль, что мы не поддерживали связь, но Майлз говорит… – она покосилась на ужаснувшегося супруга, – … Майлз говорит, что в таких случаях надо выбирать. Нельзя одновременно дружить с обоими, и поскольку Майлз…
Я не винила Салли:
Салли с мужем удалились, оставив меня размышлять о пустоши, в которую превратился мой круг общения. Меня увидел Сэм: он стоял в кругу гостей, центром которого была Элис, великолепная в ярко-красном платье. Сын подошел ко мне. Я отвела его в сторону.
– Сэм, Поппи показалось, что Минти здесь. Ты ее видел?
Сэм твердой рукой взял меня под локоть.
– Поппи наверняка почудилось. Ей хочется устроить сцену, а повода нет. Не волнуйся, папа бы в жизни так не поступил.
– Я только что нагрубила Салли Карри, которая заявила, что твой отец в качестве друга ей более полезен, чем я. И она права.
– Ну и бог с ней. – Его глаза были прикованы к Элис, которая болтала с ассистентом Натана: симпатичным парнем, экспертом по связям с общественностью. Тот наклонился и коснулся ее плеча. Сэм вздрогнул, и я приступила к действиям.
– Ты давно Джилли не видел? По-моему, ты не говорил с ней после того, как она приехала из Новой Зеландии? Предупреждаю: гадкий утенок превратился в лебедя.
Я подвела Сэма к Джилли, которая при встрече с Сэмом так и засияла от удовольствия и обожания. Я была поражена.
– Сэм, – торопливо пропела она высоким голоском, – я так хотела тебя увидеть! – Джилли была свойственна какая-то нежная неопределенность, которую трудно описать; было непонятно, какое влияние она оказывает на людей. Светлые волосы рассыпались по обнаженным загорелым плечам; она была юной, свежей и с нетерпением ждала очередного поворота событий.
Лицо Сэма просветлело. Я оставила их и пошла искать Минти. Я понимала, что у меня есть два выхода: или убить себя, или быстро придумать правило этикета, регулирующее обращение с незваными похитительницами мужей.
Искать мне пришлось недолго.
Минти стояла в противоположном конце зимнего сада, в обрамлении одной из освещенных арок, и разговаривала с Клайвом. На ней были невероятно высокие каблуки, на которых она слегка наклонялась вперед, и черное платье без рукавов. Это был наряд Идеальной Жены, но в неверной интерпретации: слишком короткий, слишком обтягивающий, с чересчур глубоким вырезом. Она выглядела и ужасно и чудесно одновременно, и Клайв ловил каждое ее слово.
При взгляде на нее гнев, который мне удавалось сдержать, прорвался. Минти зашла слишком далеко и взяла на себя слишком много. Я направилась к ней, и тут она повернула голову и увидела меня. Темные раскосые глаза расширились от… от чего?
Это
Клайв распространялся о строении ветряной турбины: это был его конек.
– Извините, что прерываю. – Я остановилась перед ними. – Минти, можно тебя на минутку?
Клайв едва взглянул на меня и продолжал разглагольствовать, загородив от меня Минти. Этим он сильно задел меня за живое. В тот короткий момент, когда я снова стала невидимкой, крылья моего горя коснулись души, и я ощутила всплеск жестокой, горькой ненависти, от которой я, как мне казалось, избавилась.
– Новая технология… – говорил Клайв. – Региональное обновление…
Я открыла было рот, чтобы изойти желчью и злобой, но тут Минти бросила мне один из своих невозмутимых заговорщических взглядов: в уголках глаз играла улыбка. Мы словно снова были в офисе: это был взгляд, которым обмениваются друзья и коллеги. Взгляд, который говорил: «Ну и зануда этот Клайв. Тебе жалко меня?»
Оказавшись рядом с ней, я заметила некоторые изменения. Вокруг губ Минти залегли маленькие напряженные морщины, словно нарисованные светлым карандашом. Может, она разочарована? И еще в ее поведении чувствовался вызов и даже затаенная вражда. Но больше всего бросалась в глаза решимость закончить то, что она начала.
Минти не подозревала, какую неописуемую боль причиняет мне, а может, и подозревала, отсюда и морщины вокруг губ. И все же мне стало жаль ее смазливое алчное личико, на котором залегли тени.
Я снова вмешалась в рассказ об истории ветряной турбины:
– Минти, ты не против?
Клайв осекся. Он уже хотел было трусливо ускользнуть, но Минти положила руку ему на плечо. Она всегда обладала превосходным боевым инстинктом.
– Разумеется, – проговорила она. – Я подойду к тебе через минутку, хорошо, Роуз?
– Нет, – сказала я. – Немедленно.
Клайв воспользовался возможностью и улизнул.
– Итак, – сказала я, – какого черта ты врываешься на свадьбу Поппи без приглашения?
Минти облизнула накрашенные блеском губы.
– Кто бы говорил, – ответила она.
– Что это значит?
Но я знала, что это значит.
Можно сказать, что Хэл присутствовал на моей свадьбе. Я была в белом; расходы взяли на себя родители Натана – проявив максимум такта, разумеется. Таким образом, я выходила замуж не на Пэнкхерст-Парейд, а в чужой деревне в Сассексе, где была живописная церковь.
Мне хотелось оказаться в Йелланде: в это время года на полях стояли скирды соломы. Закрыв глаза, я представляла себе радугу мягких цветов: коричневый, золотисто-желтый, устало-зеленый и серо-голубой на небе. В Йелланде был прохладный и чистый воздух, и все было намного проще. Хотя, возможно, это были всего лишь детские влечения.
Натан был женихом, а Хэлу выпала роль рыцаря, который стоял на страже в этот летний вечер. Каким-то образом он узнал, где будет проходить свадьба. Может, ему сказала Мазарин – мне она так и не призналась.