Месть
Шрифт:
— Какого хрена ты делаешь? Я тебя искал, — рявкнул он, обводя взглядом комнату в поисках Тейт.
— Да, и я тебя ждала, — ответила она.
Его глаза метнулись к креслу. Девушка сидела к нему спиной, и он видел ее босые ноги, упирающиеся в книжную полку.
— Тейт, я не в настроении слушать всякую чушь. У меня был долгий перелет, и я…
— Слушай, я наконец-то их нашла! — перебила его она.
— А? — спросил он, слишком уставший даже для того, чтобы разозлиться.
— Твои очки! Я не видела тебя в них с того самого
— Честно говоря, мне на это глубоко насрать. Я иду спать, — прорычал Джеймсон, но не успел пошевелиться, как Тейт развернулась в кресле.
— По-моему, на мне они смотрятся гораздо лучше, — улыбнувшись, сказала она.
У нее на носу красовались его очки. Глаза Джеймсона заскользили по ее телу, и он застонал.
— Малышка, зачем ты со мной это делаешь? Я устал, — простонал он, стягивая через голову галстук.
— Я ничего не делаю, — ответила она и, откинувшись на спинку стула, закинула ноги на стол.
— Я раздражен и зол на весь мир, и хочу выместить это зло на всём подряд, а ты устраиваешь такое, — проворчал он и, расстегнув рубашку, подошел к ней.
Тейт улыбнулась.
— Ну, можешь выместить зло на мне. Иногда мне кажется, что так даже веселее.
На ней были его очки, ожерелье от «Cartier», которое он купил на аукционе, и больше ничего. Ни единого предмета одежды. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, и она ярко накрасила глаза, но на этом все. Джеймсон схватил ее за лодыжки и вместе с креслом развернул к себе.
— Тебе придется взять большую часть работы на себя, малышка. Мистер Кейн очень, очень устал, — предупредил он и, раздвинув ей ноги, встал между ними.
— Да я и так всегда все беру на себя, — ответила Тейт, когда он к ней наклонился.
— Заткнись нахрен. Я слишком устал для твоего несносного языка, — прорычал Джеймсон и, схватив ее за бедра, притянул ближе.
— Может, ты слишком устал для веселья, — сказала она и пискнула, почувствовав, как его пальцы впились в ее плоть.
Мужчина рывком привлек Тейт к себе и поднял ее, ловко подхватив под задницу.
— Возможно. Разбуди меня, если я засну, — сказал он, вынося ее из библиотеки.
Она скрестила лодыжки у него за спиной.
— Ты не заснешь.
— Я сейчас оттрахаю тебя за одно твое поведение.
— Обещания, обещания.
Джеймсон сдержал свое слово и не остановился до тех пор, пока она не обмякла под ним, хватая губами воздух. И даже тогда он задействовал все резервы и сумел добиться от нее еще одного оргазма своим языком. Затем заставил Тейт отсосать ему и, кончив, забрызгал ее и кровать.
Пока девушка принимала душ, Джеймсон сбросил на пол одеяло и скользнул под простыни. Ему не хотелось принимать душ. Ему хотелось впасть в кому на пару часов. Или дней. Но как раз, когда он собирался провалиться в сон, что-то привлекло его внимание. Свет из гардеробной падал на ночной столик, освещая какой-то
Джеймсон не знал, откуда Тейт ее откопала, но это была фотография, на которой они двое целовались под дождем. Он не мог вспомнить точное время и место, но было похоже на прошлую осень. Мужчина провел пальцами по стеклу, по ее лицу.
«Она потрясающая».
Тейт призналась, что любит его. Он ответил, что не удивлен. Джеймсон не сказал ей того же. Она уверила его, что все в порядке. Он все еще был слегка ошеломлен. Как от своей реакции, так и от ее. С самого начала ему не хотелось с ней никаких серьезных отношений. Он сразу ей об этом сказал.
Когда Тейт в первый раз призналась, что у нее есть к нему чувства, он чертовски испугался. Теперь Джеймсон это признал. Тейт не сможет просто его любить — она захочет чего-то взамен. Что-то, чего он, возможно, никогда ей не даст. Потому что это слишком. Он мог обеспечить ей все, что угодно: секс, деньги, бриллианты, золото, всё на свете. Но не мог дать обещание, если не знал, сможет ли его сдержать.
На этот раз все было по-другому. Он из кожи вон лез, чтобы ее вернуть, боролся за нее. Это само по себе уже было своего рода обещанием. В Париже, когда Тейт сорвалась из-за жемчужного ожерелья, Джеймсон все понял. В какую бы игру они ни играли, он уже давно выиграл. Тейт его не забыла. Она никогда его не забывала. Вообще-то, девчонка так здорово вляпалась, что ей, скорее всего, уже не выбраться. В какой-то момент она влюбилась в дьявола. И будучи этим самым дьяволом, Джеймсон, конечно же, об этом знал.
Он перекатился на спину, держа перед собой рамку. Фотография была классной, она вроде как олицетворяла собой их отношения. Тейтум делает какую-нибудь глупость, например, стоит под дождем, промокнув насквозь, когда спокойно могла бы зайти в здание. Джеймсон держит над ней зонт, пытаясь защитить от стихии, что обрушилась на нее, пока она его ждала, но уже поздно. Они идут на взаимные уступки. Целуются. Обнимаются. Ничего не прося, ничего не требуя. Просто такие какие они есть.
— Ты так жаловался на усталость, я думала, ты уже в отрубе, — рассмеялась Тейт и вышла из ванной, вытирая волосы полотенцем.
Джеймсон взглянул на нее.
— Где ты это взяла? — спросил он, приподняв фото.
Тейт села на свою сторону кровати и повернулась к нему.
— О, это сделал Сэнди. Я распечатала фотографию, а он увидел и захотел ее вставить в какую-нибудь рамку. Я и не знала, что он поставил её здесь, — сказала она.
— Когда был сделан этот снимок? — спросил Джеймсон, снова уставившись на фото.
— Думаю, в прошлом сентябре. Может, в конце августа. Мы возле твоей работы, — сказала ему Тейт.