Месть
Шрифт:
Через десять минут ей страшно захотелось поднять телефонную трубку аппарата, стоявшего на столе, за которым она сидела, позвонить в окснардское полицейское управление и поинтересоваться, не может ли она поговорить сейчас с Каннингхэмом. Но потом она решила, что звонить еще рано, и стала дальше листать страницы, не глядя на них. Мысли ее блуждали.
Глядя на фотографии, она размышляла о том, что профессиональные фотографы тоже делают подборку фотографий клиентов, снятых в разных ракурсах, а потом люди выбирают, какой ракурс им больше подходит. Потом она подумала, что Шейна не фотографировалась уже больше года. Надо будет сделать это в следующем месяце, подумала Лили. Она посмотрела сквозь стеклянную
Если он убил Патрицию Барнс, опасаясь, что она заявит на него в полицию, то есть сделал то, в чем Лили подозревала его с самого начала, значит, он попытался бы сделать то же самое с ней и с Шейной. Возможно, это было вмешательство Бога и это Его рука вела Лили в то утро. Это Его голос слышала она в ту ночь, а вовсе не голос своего покойного отца. Вспомнив религиозный экстаз своего детства, Лили дала себе обещание как-нибудь в воскресенье отвести Шейну в католический храм.
Погруженная в свои мысли, она чуть было не подпрыгнула от неожиданности, когда открылась дверь и из нее вышли Марджи и Шейна. Марджи, держа в руке какой-то предмет, села рядом с Лили. Лицо Шейны было пепельно-серым, руки вытянуты по швам и весь вид говорил о чрезвычайном волнении. Марджи начала что-то говорить, но Шейна опередила ее.
— Я его нашла, я узнала его. Я абсолютно в этом уверена. Покажите ей, — настаивала она, толкая Марджи в плечо. — Покажите ей, она точно узнает его.
Лили почувствовала, как изо всех пор ее тела начинает сочиться пот, еще несколько секунд и она вся покроется холодной испариной. Она опасалась, что вот-вот появится тяжесть в груди, предвестница сердечного приступа. Лили резко побледнела, кровь отхлынула от ее лица.
Марджи сразу оценила ее состояние.
— Боже, да вам плохо. — Она обернулась к Шейне. — Быстренько принеси матери холодной воды из холодильника, потом сбегай в туалет, возьми там полотенце и смочи его под краном и тащи все это сюда. В темпе, не задерживайся.
Шейна выбежала из комнаты.
— Вы не хотите, чтобы я вызвала «скорую»? — спросила Марджи, видя, как на зеленой блузке Лили появляются пятна пота и крупные капли, собираясь на лбу, стекают на побледневшие щеки и нос. — У вас не болит в груди?
Лили пыталась глубоко и спокойно дышать, чтобы привести себя в норму. У нее было такое ощущение, словно ее грудную клетку стягивают железным обручем. В этот момент она вспомнила о герпесе. У нее обыкновенный приступ паники, причем весьма запоздалой. Шейна увидела фотографию человека, который показался ей похожим на Эрнандеса, но она поймет, что ошиблась, когда увидит человека с фотографии воочию.
— Я в полном порядке. Просто слишком много всего навалилось, может быть, поэтому. У меня был опоясывающий лишай, так…
— У меня это тоже было, — сочувственно произнесла Марджи. — Да, ребятки, это больно. Нервы. Говорят, что герпес поражает нервы.
Появилась Шейна со сжатым от напряжения ртом. В одной руке она несла влажное полотенце, а в другой стакан ледяной воды. Она отдала все это матери и внимательно смотрела, как Лили вытерла полотенцем лицо и шею, оставила полотенце на затылке, и выпила мелкими глотками холодную воду из пластмассового стаканчика.
— Все в порядке, — проговорила Лили, стараясь убедить в этом Шейну. — Это,
— Расслабьтесь, — сказала ей Марджи. — Может быть, вы вообще поедете домой, а на фото посмотрите завтра утром? В конце концов, днем позже, днем раньше…
— Нет, — громко, пожалуй, даже излишне громко и взволнованно запротестовала Шейна. — Пусть мама посмотрит сейчас. Тогда вы сможете посадить его в тюрьму.
Женщина-следователь обернулась и взяла Шейну за руку.
— Радость моя, дай своей маме хоть одну минутку, пусть она придет в себя. Для нее это тоже тяжело. Если даже и твоя мама скажет, что этот тип похож на того, который напал на вас, мы все равно не сможем вот так просто арестовать его. Вы должны будете опознать его живьем, и только после этого судья выдаст ордер на его арест. Так это делается в реальной жизни.
Шейна нетерпеливо смотрела на Лили, не желая понимать ее состояние. Единственное, чего она хотела в этот момент — чтобы мать немедленно подтвердила ее выбор. Лили видела, как высоко вздымается грудь Шейны при дыхании. Девочка сильно взволновалась.
— Ну ладно, все, — сказала Лили. — Давайте сюда фото.
Следователь посадила Шейну за тот же стол, за которым та сидела до этого, и вручила Лили альбом с фотографиями.
— Внимательно и не торопясь просматривайте фотографии и старайтесь не думать о том, что Шейна обнаружила там похожее лицо. Я вообще велела ей остаться за дверью, но она не послушалась и пошла со мной. Вы должны выбрать фотоснимок совершенно независимо друг от друга. — Видя, что Лили овладела собой, Марджи добавила: — Я выйду из комнаты. Когда вы закончите, дадите мне знать.
На этот раз Лили внимательно вглядывалась в портреты, стараясь определить, кого именно, какого похожего на Эрнандеса человека выбрала Шейна, Хотя половина мужчин в Окснарде была похожа на Эрнандеса. Она взглянула на стеклянную перегородку, надеясь увидеть там Шейну, но девочки не было видно. Скорее всего, Марджи увела ее к торговым автоматам с водой или в комнату отдыха. Примерно на двенадцатой странице она увидела наконец его.
«Боже мой, ожившее привидение», — подумала она, сразу же поняв, почему Шейну охватило такое волнение. Даже если это был и не тот человек, все равно вид этой фотографии, этого лица вернул девочку в ту страшную ночь, воскресил в ее душе страх и унижение, которые она тогда пережила. Боль от сознания того, как страдает ее дочь, стала нестерпимой. Лицо этого человека, его форма, глаза, нос, очертания рта, даже прическа были такими же, как у Эрнандеса. Этот, однако, выглядел моложе, и Лили-то точно знала, он не насильник. Этот не мог быть им. Насильник был мертв.
Она задержала свое внимание на портрете, внимательно его изучая. Она помнила, что иногда фотографии отличаются от оригинала, как небо от земли. Разумом она убеждала себя, что фотография — это одномерное изображение, а когда видишь человека в плоти и крови, оцениваешь его объемное изображение, то осознаешь, что фотография не может быть полноценным изображением. Лили поняла, что кризис миновал, и сняла с шеи мокрое полотенце. «Отбрось эмоции», — сказала она себе и даже согласилась с тем, что этот парень похож на нападавшего, да было бы просто абсурдно отрицать это, он был действительно похож. А что делать, если парня действительно пригонят на очную ставку? Что-то он, конечно, сделал, иначе вряд ли бы он попал в этот «семейный» альбом. Вряд ли ей, конечно, стоило беспокоиться по поводу какого-то незнакомого ей человека с преступным прошлым. Как только они его увидят, все сомнения отпадут сами собой. Лили скажет, что это не тот человек, и все тут.