Месть
Шрифт:
Она была нормальной женщиной с нормальными желаниями. И Ричард вовсе не собирался использовать ее как спермоприемник, как выразился бы Джон. Нет, Ричард сумеет отремонтировать ее пошатнувшуюся психику. Он станет для нее врачом, чудесным исцелителем. Он отпустил ее спину и включил фары. Она не была сломлена его напором. Просто все встало на свое место, он положил ее на надлежащую полку.
— Поехали, — велела она, — быстро. Поехали быстро!
Они стояли в его гостиной, глядя из окна на ночной город; он был обнажен, она — закутана в банную простыню. Этот современный дом стоял у подножия холма, комнаты имели высокие потолки,
Едва войдя в дом, она начала сбрасывать с себя одежду, опередив его. И вот теперь они стояли обнаженные, глядя друг на друга и опустив руки. Их разделяло расстояние не более фута. В комнате было темно.
— Я знал, что у тебя именно такое тело, — сказал он.
— Ну и какое же?
— Сочное, как ложка клубничного йогурта, мне страшно хочется его попробовать на вкус.
Причудливо извиваясь, они занялись любовью на софе — это был единственный предмет мебели в комнате. Длинными мускулистыми руками он опрокинул ее навзничь и приник лицом к ее потайному месту. Он ласкал ее, несмотря на ее протестующие, сладострастные крики.
— Нет! Нет! Нет!
Наконец она не выдержала. Схватив его за волосы, она подтянула его кверху, обхватила руками и тут они поменялись местами Ее длинные волосы рассыпались по его мускулистому животу и она, страстно желая ощутить его вкус и запах, взяла в рот его напряженную плоть.
— Боже, — выдохнул он, — Боже мой.
Она проползла немного вперед и села на него верхом, она оседлала его, словно лошадь, упершись в его грудь руками, она бешено встряхивала волосами, падая вперед и снова откидываясь назад. Это была ее фантазия. Она наяву переживала свои сладкие мечты. Она действительно воображала, что мчится на большой сильной лошади, преодолевая холмы и стремнины, навстречу свету необыкновенного наслаждения. И наконец оно пришло, обессиленная, потная и умиротворенная, она рухнула на его грудь. Он поднял ее с дивана, перевернул лицом вниз и, положив на пол, вошел в нее сзади, приподняв ее ягодицы. Он двигался до тех пор, пока не произошло извержение. Он упал ей на спину, придавив ее к полу, горячо и тяжело дыша.
— Господи, — выдохнул он, — я не сделал тебе больно?
— Не очень, — ответила она. — А я тебе?
— Я бы не стал называть это болью.
Он откинул в сторону ее влажные волосы и нежно поцеловал в шею.
Внезапно ее охватило смущение. Она освободилась и села, подтянув колени к животу и обхватив их руками. Чувство вины уже было готово затрепетать в ней, но стоило ей взглянуть на Ричарда, как оно тут же испарилось. Теперь-то обвинения Джона перестали быть беспочвенными, а его подозрения полностью оправдались. Ей стало легко, совсем легко. Ей было очень хорошо и хотелось немедленного продолжения. Тело визжало, умоляло, требовало: «Еще, еще, еще!» Может быть, ей удастся удовлетворить эту потребность полностью прямо сейчас, немедленно, вот с ним, с Ричардом. Она могла хотеть Ричарда сколько ей было угодно, до того момента, когда он либо охладеет к ней или перестанет ее удовлетворять и тогда ему станет все равно, пойдет ли она одна ночью по городу. Так и должно быть, когда двое встречают друг друга, — два равных между собой человека, двое, у которых одинаковые взгляды на жизнь. В притворном смущении она потупила глаза, но в уголках ее рта играла счастливая улыбка: ее поведение было шокирующим, вызывающим, просто ужасным. Это осуждалось всегда и всюду во всем
Они вместе прошли в ванную и приняли душ. Проходя мимо кровати, она увидела, что постель разобрана, по всей комнате валяется одежда и разбросаны старые газеты, на столе стоят стаканы без подставок. В душе они нежно мылили друг другу спинку. Он вылил ей на голову полбутылки шампуня и тот попал ей в глаза.
— Дай мне полотенце! — взвизгнула она. Потом она рассмеялась, звук ее голоса, эхом отдававшийся от стен ванной, удивил ее и доставил ей несказанное удовольствие. — Ты меня ослепил, — заявила она.
В отместку она схватила в мыльнице крошечный обмылок, повернула Ричарда спиной к себе и помылила ему между мускулистыми ягодицами, как она делала когда-то, когда купала свою маленькую дочку. Он подпрыгивал на месте и потешно кричал, чтобы она прекратила это безобразие, но она понимала, что ему очень нравится то, что она делает. Они вылезли из ванны, и он захотел расчесать ей на лобке волосы своей расческой, чтобы утром найти между зубьями ее волоски. Сначала она не поверила, но потом разрешила ему сделать это. Ей было очень щекотно. Он заявил, что теперь действительно убедился в том, что она рыжая, и она тут же ущипнула его за сосок.
— Это тебе за то, что ты сомневался, — кроме того, ей просто хотелось его ущипнуть, ей всегда хотелось сделать мужчине что-нибудь в этом роде. Наконец он дал ей единственное сухое полотенце, она накинула его себе на плечи, а он, как был, голый, зашагал по ковру гостиной, роняя на пол капли воды. Они стояли в гостиной и разговаривали.
Он встал сзади, нежно обхватив ее руками.
— Хочешь чего-нибудь выпить? У меня нет текилы, но что-нибудь по такому случаю я найду.
При одном упоминании о текиле у нее заболела голова.
— Нет, спасибо. Ты же понимаешь, мне скоро надо идти. — Про себя она уже решила, что, скорее всего, его жена здесь больше не живет. Ей так страстно хотелось в это верить, что она не решилась спросить его об этом прямо. — Мне очень неприятно тебе об этом говорить, но тебе придется довезти меня до моей машины.
— Я не возражаю, Лили, — ответил он, но в голосе его прозвучало плохо скрытое разочарование. — Но зачем нам так быстро расставаться? Мы можем насладиться еще несколько минут. — Он взял ее за подбородок, повернул ее лицо к себе и обнял ладонями ее голову. — Для меня это больше, чем просто перепихнуться после работы, и ты прекрасно это знаешь.
Она глубоко вздохнула, выдохнув воздух так, как выдыхают дым сигареты после доброй затяжки.
— Да, я знаю.
Лили подобрала с полу свою одежду и начала не спеша одеваться. Она отвернулась от него, застегивая на груди лифчик и поворачивая его чашечками вперед. Она встряхнула грудями, поудобнее устраивая их в лифчике. Она надела блузку и трусики. Это были обычные удобные хлопчатобумажные трусики, и она пожалела, что не надела ажурное белье.
Продолжая смотреть в окно на панораму ночного города, он сказал:
— Моя жена бросила меня ради другого человека. Она ушла от меня месяц назад. Сегодня как раз исполнился месяц с того дня. Она сказала, что любит кого-то другого и, когда я вернулся с работы, то не застал дома никого. Кроме того, она вывезла половину всей мебели.
— Извини, Ричард, а ты очень любил ее?
— Конечно, любил. Мы прожили семнадцать лет. А теперь я даже не знаю, где она находится. Единственное, что я знаю: она здесь, в городе. Но она не хочет дать мне адрес. Наш сын находится с ней.