Места слабости

Фомина Юлия

Ника возликовала – вот так-то! Все верно! Далеко не все ее воспоминания – это боль и ужас пережитого.

Она сразу узнала старую знакомую – это была Нюта. Сейчас они сидели на скамейке неподалеку от входа в Александровский сад.

Нюта внимательно смотрела на Нику так, будто еще тогда видела ее нынешнюю. Ведь, только сейчас Ника готова была понять сказанное:

– Давай я отвечу на действительно важный твой вопрос. Как вернуться. Только тебе решать, каким будет твой путь, – наставительно сказала она, глядя ей, казалось, не в глаза,

а в самую душу.

Нике казалось, что в этот миг Нюта видела и зеркальный лабиринт и все то, что Нике еще предстояло пережить.

– Так вот, запомни, – не отводя глубокого взгляда продолжала Нюта, – Для того, чтобы вернуться назад, ты должна найти знакомую дорогу. И двигаться по ней так, чтобы осознавать точно все, что происходит вокруг тебя. Потеряться или забыться хоть на миг – будет для тебя равнозначно полному краху. И ещё, ты должна при этом полностью остановить внутренний диалог – иначе он обманет и уведёт тебя так глубоко, что найти выход ты уже не сможешь, и помочь будет некому.

Ника мягко, будто нехотя оттолкнулась от седой зеркальной поверхности, ей пора двигаться дальше… Сейчас она с сожалением смотрела на покрывшую изображение паутину латунных трещин, под уже привычный и совсем не страшный звук ломающегося стекла.

Поворот. Больше стены не кувыркаются.

С каждым разом становилось все легче… Теперь, когда загадка лабиринта была разгадана, она старалась прикасаться к пластинам вскользь, чтобы не погружаться в пережитое полным сознанием… Вот и сами пластины измельчали, напоминая чешуи на теле невиданного дракона. Серебристый алюминиевый цвет наконец иссяк, уступая темной бронзе.

Лица, вспышки… Все бледнее… А пластины совсем померкли. Вскоре девушка поняла, что ее опять окружает полная тьма. Перед ней осталось последнее большое бронзовое зеркало. Но прикоснуться к нему Ника не успела. Неверный истончившийся пол под ней осыпался осколками и Ника, отрывая какую-то ветхую доску, полетела вниз.

Кувырок… Доска, оказавшаяся в этот миг под девушкой гулко ударилась во что-то мягкое и плотное.

От неожиданности, Ника, прижалась к доске, боясь пошевелиться. Ей казалось, будто доска покачивается на воде.

Постепенно глаза девушки привыкли к полумраку, и она увидела, что находится внутри гигантской подземной пещеры. Яркое окно в скале, откуда свалилась Ника осталось далеко позади, превратившись в тусклую звездочку. Ее явно сносило течением.

Рука случайно задела поверхность воды и Ника в ужасе отдернула пальцы, рассматривая черную маслянистую жидкость, попавшую на ее кожу. Ощутив нестерпимое жжение, Ника поспешно очистила руку о край доски. На коже розовел здоровенный ожог.

– Что за чертовщина тут творится? – пробормотала она в недоумении.

Что же это за черная жидкость – нефть? Она, что, оказалась в целой реке нефти? Но, разве нефть едкая? Ника не знала, как должна пахнуть подобная субстанция и с удивлением поняла, что вообще не чувствует никаких запахов. Даже запаха собственного разгоряченного

тела…

Где-то она уже видела такую воду… Но где? Точно! В недавнем зеркале, в предмирии художника Эдгара, где они впервые встретились с Алексом… Ей запомнились черные недвижные воды. Правда, тогда они вовсе не казались страшными. Наверное, из-за того, что Ника наблюдала за ними изделека, со скалы. Что же, эта река вынесет ее в безлюдный мир, в недвижное лавоподобное море? Очень не хотелось бы. Без картин Художника выхода оттуда не было. Да и управлять доской по едкой жидкости голыми руками представлялось крайне затруднительным.

Откуда-то с потолка, будто редкий снег тут и там падали и кружились, словно осенние листья исписанные листы бумаги. Все они беззвучно опускались в черную воду и она так же беззвучно поглощала их. Нике удалось рассмотреть некоторые листы, пока те не исчезли – это были рукописи на разных языках. Судя по почерку, все они были написаны разными людьми. На некоторых, судя по строфам – стихи, на других – текст. Появлялись листы из прямо темноты свода пещеры и невозможно было рассмотреть – откуда именно.

Внезапно Ника поняла, что местность вокруг нее отнюдь не безлюдна. По неподвижной масляно-черной поверхности скользили с разной скоростью совершенно одинаковые доски, точно такие же, как та, что была под девушкой.

На досках лежали люди в белых одеждах. Мужчины, женщины и дети всех возрастов с одинаково безучастными лицами. У всех глаза были открыты, они не моргая, смотрели куда-то вверх невидящими взглядами.

Одна такая доска проплыла совсем рядом с Никой. Девушка протянула руку и тронула за одежду бородатого мужчину в длинной белой, будто ночной рубахе. Она хотела что-то спросить, но не успела.

Плывущий такого вмешательства в личное пространство явно не ожидал. Он легкого ее прикосновения он почему-то он весь переполошился, дернулся, приподнимаясь. Он одарил Нику невидящим, совершенно безумным взглядом. От этого незначительного движения доска под бородачом угрожающе накренилась и вдруг беззвучно погрузилась под поверхность, увлекая за собой несчастного. Он, будто в замедленной съемке, начал погружаться следом за доской, даже не пытаясь спастись. Черная вода добралась до кожи несчастного, вскипая, обваривая ее, будто серная кислота. Лицо мужчины исказилось нестерпимой мукой. Он, продолжал все так же беззвучно погружаться, пока черная жижа не сомкнулась над его головой.

И вот, его уже не стало. Страшная черная жижа заровняла поверхность.

Ника с ужасом наблюдала безмолвную сцену. Она и подумать не могла, что по ее неосторожности произойдет такая трагедия. Ее-то собственная доска держалась на поверхности вполне уверенно, не реагируя на движения девушки. Видимо, все же, следовало быть осторожнее…

«Черт, как же болит ожог», – подумала Ника, разглядывая пораненную руку. Рана выглядела скверно, гораздо хуже, чем сначала. На месте ожога появился темный волдырь.