Место, где все заканчивается

Грановский Антон

– Постараюсь, – сказала Маша.

Глеб встал из-за стола, поцеловал ее в щеку, выпрямился и усталой походкой отправился в душ. Маша грустно посмотрела ему вслед.

Всю жизнь Маша считала, что писательство – самая спокойная и неспешная профессия. Но с тех пор как Глеб стал писателем, беготни у него только прибавилось.

Издательство сделало ставку на его книгу, обеспечило ей мощное рекламное продвижение. Так или иначе, но если раньше Маша видела своего любимого хотя бы два часа в день, то теперь их общение

свелось к совместному ужину пару-тройку раз в неделю. Лишь изредка – как, например, сегодня – им удавалось пересечься где-нибудь днем и вместе пообедать.

Маша вздохнула. Похоже, романтический вечер придется отложить. Что ж, она это переживет. В конце концов, женщины не так сильно нуждаются в плотской любви, как мужчины. Определенно.

Маша уселась за письменный стол, надела очки, протянула руку к музыкальному центру и включила негромкую музыку. На этот раз ее выбор пал на вещицу «A face without a name» Билла Эванса. К джазу Машу приохотил Глеб, и теперь она не понимала, как могла раньше жить без этой музыки. Ведь под джаз ей не только хорошо отдыхалось, но и думалось лучше.

Под нежные, трогательные звуки прекрасной мелодии Маша принялась набрасывать в тетради схемки.

Глеб подошел сзади, бесшумно. Когда он обнял ее, Маша вздрогнула.

– Как насчет того, чтобы опробовать ковер перед камином? – спросил он.

– На предмет?

– На предмет его мягкости.

Маша улыбнулась и поежилась.

– Ты собираешься меня соблазнить?

– А у меня получится?

– Конечно. – Она посмотрела на него снизу вверх и усмехнулась: – Какая девушка в здравом рассудке может отказать такому красавчику?

Глеб наклонился и поцеловал ее в приоткрытые губы. Затем – без предупреждения, одним сильным движением – поднял ее на руки и отнес в гостиную, к камину. Там он бережно опустил ее на расстеленную шкуру, расстегнул Машину рубашку и поцеловал ее в грудь.

Свечи уже были зажжены, в камине потрескивали поленья. Все было так, как она мечтала. По телу Маши пробежала сладкая истома. Она запустила пальцы в его густые волосы. Его мягкие губы скользнули к ее животу.

– Подожди, – сказала Маша. – Давай выключим свет.

– Зачем?

– Без света лучше.

– Почему?

– Я не хочу, чтоб ты разглядывал мой живот.

Глеб улыбнулся:

– У тебя самый красивый живот в нашей Галактике!

– Только в нашей?

– В другой я не был. Но если там есть такие же, я готов полететь туда хоть завтра!

– Какой ты ветреный, – тихо засмеялась Маша. – Еще слово, и я стукну тебя по голове подсвечником.

– Ты этого не сделаешь. Иначе одним твоим поклонником на земле станет меньше.

– И одним болтуном тоже, – сказала Маша.

Глеб протянул руку к торшеру и выключил свет. Притянул Марию к себе, осторожно снял рубашку, бросил ее на пол. Каждое его движение

было полно необыкновенной нежности. Маша закрыла глаза. Она чувствовала, как его губы блуждают по ее телу. Наконец их ноги переплелись, Маша обняла его и крепко прижала к себе, их дыхания смешались…

…Через час они перебрались в постель и перевели дух. Глеб закурил и включил телевизор. На экране пела очередная блондинка-старлетка с рыбьими губами. Внизу появилась надпись: «Стелла Осенева, «Я сведу тебя с ума».

– Это точно, – усмехнулся Глеб. – С ума от них сойдешь! Сколько нежных созданий в телевизоре развелось: Снежаны, Стеллы, Элины… И все похожи, как родные сестры.

– Не наговаривай, – сказала Маша, держа в руке бокал с белым вином. – Хорошие девочки.

– Если бы они еще умели петь, цены бы им не было.

– Ты даже не включил звук!

– Спасибо, я не мазохист. – Глеб взял дистанционный пульт и выключил телевизор. – Маш, подай-ка мне бутылку, я не дотянусь.

– Сейчас. – Маша потянулась за бутылкой вина, стоявшей на тумбочке, и вдруг со смехом отдернула ногу. – Глеб, перестань меня щекотать! С ума сошел! Я же вино расплескаю! Перестань!

– Прости, захотелось услышать твой смех.

– Не будь мальчишкой!

Корсак улыбнулся:

– Ладно, как скажешь. Буду взрослым серьезным дядей. Так ты дашь серьезному дяде выпить?

– Попробую. Только если ты не будешь щекотаться.

– Не буду, – пообещал Корсак.

Маши повернулась и вновь захохотала, лягнув Корсака ногой.

– Глеб, ты же обещал! Останешься без вина!

– Все, больше не буду, – пообещал Глеб. – Клянусь своим серебристым «Порше Кайеном».

– У тебя нет «Порше Кайена»! – со смехом сказала Маша.

– Будет, – оптимистично заявил Глеб. – Так мы пьем вино или как?

Маша прищурила карие глаза:

– Ты обещал!

– Угу. Не бойся – не трону.

Она вновь потянулась за вином и снова покатилась со смеху, когда Глеб пощекотал ее пятку, однако на этот раз сумела дотянуться до бутылки.

– Обманщик! – со смехом воскликнула она. – Клятвопреступник!

– Журналист, – поправил Глеб. – Всего лишь журналист. Гони сюда бокалы!

– Держи!

Глеб разлил по бокалам холодное белое «Chateau Perreau».

– Слушай, сколько мы с тобой уже вместе? – спросила Маша, пригубив вина.

Глеб задумался.

– Года полтора?

– Да. – Она вдохнула. – Даже немного больше. Как летит время… Совсем скоро я стану старой.

– Ничего. Я люблю антиквариат, – заверил ее Глеб.

– Я стану слабенькой и немощной, – грустно сказала Маша. – Я не смогу ходить без костылей.

– Я буду носить тебя на руках, – пообещал Глеб.

– У меня выпадут все зубы!

– Я куплю тебе вставную челюсть.