Место издания: Чужбина (сборник)
Шрифт:
А Берта Исаковна лежит на кухонном подоконнике и стонет:
– Боблу на дворе дають… А тогда она тараня называлась… Разве раньше такая тараня была? Ранжевая, з икрой… Вся светилась… Разрежешь ножом, а жир с под рук так и котится…
Интеллигентный голос в одном из углов кухни тихо простонал:
– Счастливые старики! Им-то на эту проклятую работу не ходить… А молодым каждый день на голгофу… Господи, пятнадцать лет еще пенсию ждать…
Маня говорит, что вчера она смотрела иностранный фильм «Принцесса Клевская» и что в течение
Луизка Ларичкина с матерью поставили у себя в комнате электрограммофон и учатся танцевать парочкой модный танчик мэдисон под старинный фоксик «Я живу в общественной квартире».
Темка сидит над планом постановки «Скоморошков» к своему диплому и поет так, чтоб долетело до комнаты Капки Распатохиной:
Сидели мы с ней под калиной, С Ка-ка-пи-пи, с Ка-ка-пи-пи, С Капитолиной. Капитолина элегантна, Она пи-пи, она ка-ка, Она пикантна.Все эти сладкие, милые, родные звуки перекрываются голосом Жанкиной матери (то же самое, что и Дунькин муж), которая кричит так, чтобы было слышно на том дворе:
– Ки-му-шшш-ка-а-а! Ккки-ммуш-ка-а-а!
В незапамятные времена, года четыре тому назад, дело было так.
Иду это я по улице Горького, – вдруг меня подозрительно вежливо, плавно – восточным мановением руки останавливает какой-то грузин.
– Девушка, вы мне не подскажете, где тут будет ВТО?
Я подсказала.
– Спасибо.
Грузин без перехода въехал:
– …и еще одно предложение хочу вам исделать…
Я, кажется, убежала.
А вчера на Центральном рынке точно такие же грузины отказались сбавить мне на полтинник за кило их великосветских яблок апорт осенний (или шампань весенний? Память отшибло окончательно!). Это грузины-то? Страстные, томные люди? С дивно-прекрасными, ласково-властными глазами? Мне, блондинке?
По этому признаку я поняла, что пора самой себе спеть: «Мадам, уже падают листья».
…
Утром перед нашими окнами запрыгали меховые воротники.
Когда живете на первом этаже, чувствуете первыми, что наступила зима…
А численник показывает только 12 ноября…
Знаю – сейчас ко мне ворвется Зела. Смогу ли я выдержать ее больше чем пятнадцать минут? Рыжая Зела ужасно болтлива и, главное, сыпет все на одну и ту же тему. Хорошо еще, если только спросит:
– Ну а профессура у вас в техникуме не строгая? Как твои оценки?
И я отвечу:
– Как когда.
А то еще будет клянчить не в службу, а в дружбу дать ей до завтра взаймы луковицу или хотя бы две картошки…
Я не знаю, смогу ли я выдержать болтливую Зелу, а она, в свою очередь, бежит
– Мамочка, тебе скучно? Сделай себе яичницу!
А Берта Исаковна скучать не собирается. Это счастье, что дочь уходит! С радостью выползает она на кухню. А там – или информирует всех соседей, что соль теперь искусственный и совсем не соленый, или бежит в другой конец квартиры сообщить художнику Николаю Леденегину, что его чайник – кипит…
Вчера отставная подполковница и кавалерша Ксения Корниловна Рыхлова разрешила Берте Исаковне что-то застрочить на своей швейной машинке. Сегодня, в благодарность, Берта учит Ксению, как надо суметь прожить вдвоем, включая плату за квартиру, – на шестьдесят рублей в месяц.
Интересуетесь? Слушайте.
Вы, значит, берете в магазине на Покровке пол жареной курицы за рубль, а потом эту жареную вы варите. Получается бульон и мясо. Сегодня вы едите на обед бульон с хлебом. А завтра вы кушаете на обед – хлеб с бульоном.
– Девк, а девк? Ей-богу-ну… – восторгается подполковница в отставке Ксения. – И как же это мы раньше-то не дошли? А? С нашим-то, с простым-то, с русским-то умом? Ей-Богу-ну… Берт Ссаковн? – и печально прибавляет: – А в старину жареных кур ни в жизнь не варили… С чего это я жареную-то да буду вдруг варить? Девк, а девк? Ей-богу-ну…
Через три дня дверь комнаты Берты Исаковны Накойкер медленно и интеллигентно растворяется. Просовывается пухленькая ручка подполковницы и кавалерши Рыхловой, Ксении Корниловны. В ручке – блюдечко, на нем – оладушек!
– Попробуйте моих-то, горяченьких…
Прометавшись не менее пяти минут в поисках очечника, Берта Исаковна надевает пенсне и осторожно, вооружившись безопасным лезвием, отрезает себе малюсенький кусочек. Поместив кусочек на ноготь большого пальца, она осторожно слизывает сахар со сметаной и восхищенно бормочет:
– И где же это только люди берут в наше время такие продукты? Скажите на милость? Я не в силах приложить своего ума…
Старушка уютно обнимает глазами подоконник с кастрюлей и сковородкой и продолжает:
– Но вот вечером на обед… У меня с позавчера осталась только тарелка постного борща… Чем же мне сегодня дотачать день? Каждое божее утро мозги сохнуть, не знаю, что варить… С чем же мне лучше связаться, с квасолей или с рисом?
Зная ее быстроту и расторопность, я ей посоветовала ни в коем случае не начинаться с квасолей, а связаться с рисом…
Жан Жак Руссо писал, что страна химер – лучшая в мире. Николай Леденегин, художник в английских гольфах, любил напевать:
Честь безумцу, который навеет Человечеству сон золотой…