Место назначения неизвестно
Шрифт:
— Нет никаких следов, ничего, — пробормотал Лебланк.
— Ни малейшего намека.
— Mon cher, если мы пошли по ложному следу, какая это будет катастрофа! После всех тех недель, которые мы затратили на то, чтобы все это организовать! Что касается меня, то это будет концом моей карьеры.
— Еще не все закончено, — сказал Джессоп. — Наши друзья здесь, я уверен.
— Но нет никаких признаков их присутствия!
— Разве нам позволили бы заметить их? К официальным визитам тщательно готовятся и предусматривают все.
— Тогда где же мы возьмем доказательства?
— Спокойнее, Лебланк, спокойнее. Я же сказал, что еще не все закончено.
— Вы — оптимист, друг мой, — нахмурился он. Затем отвернулся на минуту, чтобы сказать что-то облаченному в безукоризненные белые одежды круглолицему молодому человеку, являвшемуся одним из представителей entourage [57] , а обернувшись назад к Джессопу, подозрительно спросил: — Чему вы улыбаетесь?
57
Окружение.
— Достижениям науки. Последней модификации счетчика Гейгера, если быть точным.
— Я не ученый.
— И я ученый не более вашего, а вот особо чувствительный детектор радиоактивности утверждает, что наши друзья здесь. Здание намеренно построено таким образом, чтобы посетитель не разобрался в его планировке. Все коридоры и комнаты настолько схожи между собой, что трудно определить, где находишься и что из себя может представлять все здание. В здании есть часть, которую мы не видели. Нам ее просто не показали.
— И вы сделали вывод, что она здесь есть, исходя из признаков радиоактивности?
— Именно.
— Все те же жемчужины мадам?
— Да. Вы, конечно, можете сказать, что мы играем в кошки-мышки. Но знаки, оставленные здесь, не могут быть столь явными и заметными, как бусинки жемчужного ожерелья или рука, нарисованная фосфоресцирующими красками. Их нельзя увидеть, но их можно обнаружить… нашим радиоактивным детектором.
— Но, mon Dieu [58] , Джессоп, достаточно ли этого?!
58
Господи.
— Чего я боюсь, так это… — он замолчал.
Лебланк закончил предложение за него:
— Вы хотите сказать, что эти люди просто не захотят нам поверить? Они не хотели с самого начала. Да, так оно и есть. Даже ваш британский консул — сама осторожность. Ваше правительство в Англии многим обязано Аристидесу.
— Мы не будем полагаться на правительства, — возразил Джессоп. — У правительств и дипломатов всегда связаны руки. И мы были вынуждены взять их сюда, потому что только они имеют хоть какие-то полномочия. Ну а поскольку речь о вере и надежде, то я надеюсь на кое-что другое.
— И
Серьезное лицо Джессопа внезапно осветилось улыбкой.
— Здесь присутствует пресса, — сказал он. — У журналистов нюх на сенсации. Они не позволят замять это дело. Они всегда готовы поверить во что угодно, чему даже и близко нельзя верить. И еще один человек, на которого я очень надеюсь, — добавил он, — тот глухой старичок.
— Кого вы имеете в виду? Того, из которого труха сыплется?
— Да, он глухой, немощный и полуслепой. Но он заинтересован в правде. Это бывший председатель Высокого Королевского суда, и пусть он глухой, слепой и ноги у него трясутся, его ум остался таким же проницательным, каким был и раньше.
Все снова собрались в гостиной. Опять им были предложены чай и аперитив. Министр, используя витиеватые фразы, поздравил мистера Аристидеса с его достижениями. Американский посол внес свою лепту. И уже после этого министр, оглядевшись вокруг, произнес несколько нервным тоном:
— Теперь, господа, я считаю, пришло время нам покинуть нашего гостеприимного хозяина. Мы увидели все, что возможно… — на последних словах он сделал многозначительную паузу, — все здесь просто великолепно. Организация — первоклассная! Мы от всего сердца благодарим нашего радушного хозяина за оказанное нам гостеприимство и поздравляем его с замечательными успехами, достигнутыми здесь. Итак, теперь мы прощаемся и отбываем. Я прав, не так ли?
Слова были вполне обычными. И поведение его было также вполне традиционным. Во взгляде, которым он обвел собравшихся вокруг него гостей, не было ничего, кроме вежливости. И тем не менее слова звучали как обращение. Фактически министр говорил: «Вы видели, господа, здесь нет ничего, что вы подозревали и чего боялись. Это доставило нам большое облегчение, и теперь мы можем уехать с чистой совестью».
Но вдруг в тишине раздался голос. Это был спокойный, почтительный голос мистера Джессопа. Он обратился к министру по-французски:
— С вашего разрешения, сэр, — сказал он, — если мне будет позволено, я бы хотел попросить нашего гостеприимного хозяина об одном одолжении.
— Конечно, конечно. Разумеется, мистер… э… мистер Джессоп… да, да?
Джессоп торжественно повернулся к доктору Ван Хайдему. Он намеренно не смотрел в сторону мистера Аристидеса.
— Мы встретились со многими вашими сотрудниками, — сказал он. — Это было очень интересно. Но у вас работает один мой старый друг, и я бы очень хотел увидеться с ним. Можно ли это устроить до нашего отъезда?
— Ваш друг? — переспросил доктор Ван Хайдем вежливо, но удивленно.
— Даже два друга. Здесь есть женщина, миссис Беттертон. Оливия Беттертон. Ее муж работает здесь. Том Беттертон. Раньше он работал в Харуэлле, а до того в Америке. И я бы очень хотел поговорить с ними обоими перед тем, как уеду.
Реакция доктора Ван Хайдема была великолепной. Его глаза широко раскрылись в вежливом удивлении. Он озадаченно нахмурился:
— Беттертон… миссис Беттертон… нет, боюсь, у нас нет никого с такой фамилией.