Место под солнцем
Шрифт:
– Парень умер, – сказал Никлас Линде. – Сегодня утром его нашли в камере мертвым.
У Анники подкосились ноги, и она опустилась на стул. Сквозь жужжание компьютера она слышала, как шумит в ушах кровь.
– Умер? От чего?
– Его, естественно, вскроют, но некоторые вещи врач может утверждать уже сейчас. У него были узкие зрачки, точечные. Это очень характерно для передозировки морфина.
Анника тряхнула головой, чтобы прийти в себя.
– Морфина? Но как он его получил там, в тюрьме?
– Вот
У Анники сильно забилось сердце и вспотели ладони.
– Нет, – нервно ответила она. – Он сказал, что редко нюхает кокаин, предпочитает пиво.
Она с трудом сглотнула и кивнула самой себе.
– Да, так и было, – сказала она. – Он спросил, нет ли у нас с собой пива. Он утверждал, что его очень легко пронести в камеру.
– Но у вас не было с собой пива?
– Естественно, нет.
– Что говорила Карита во время интервью?
– По большому счету ничего. Она переводила, когда мы общались с охраной, но Юхан прекрасно говорит по-шведски.
– Что она говорила потом?
Анника задумалась.
– Ничего. Или нет, она спросила, что прошептал мне на ухо Юхан, когда мы уходили.
– Прошептал? И что же он прошептал?
– Ничего особенного, он обнял меня и попросил помочь ему выбраться из Малаги. Я ничего ему не ответила, потому что сказать мне было нечего.
– Почему Карита об этом спросила?
– Не имею ни малейшего представления.
– Ты вчера работала с Каритой?
– Вчера, в пятницу? Нет, я брала одно интервью в Гибралтаре, а второе в Эстепоне, но в первом случае по-датски, а во втором по-шведски. Почему ты спрашиваешь?
Никлас Линде умолк. В трубке слышалось лишь потрескивание.
– Карита Халлинг Гонсалес посетила в камере Юхана Зарко Мартинеса вчера днем. После этого ее зарегистрировали как посетительницу, и она могла навестить его еще раз.
– Ты и в самом деле уверен, что это морфин? Это не может быть что-то другое?
Она чувствовала какое-то болезненное возбуждение.
– Если Хокке снабдили морфином не надзиратели, то, значит, это сделала Карита. Она единственная, кто имел такую возможность. У Хокке не было в тюрьме сокамерников и не было других посетителей.
Анника прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.
– Это невозможно, – возразила она. – Я была у нее дома. Да, она тщеславна, она терпеть не может англичан, но она искренне любит своего мужа… Что говорит она сама? Ты с ней не разговаривал?
– Интерпол объявит ее в розыск, как только будут результаты вскрытия.
– Почему? Она пропала?
– Дом заперт. Ее муж сегодня сегодня с утра не вышел на работу и до сих пор там не появился.
Анника открыла глаза и тупо уставилась на кухонный шкаф.
– Исчезла
– Карита что-нибудь рассказывала тебе о своей жизни или о семье?
– Зачем это?
– Первые, кого мы обычно ищем, – это родственники и близкие друзья.
Анника слышала собственный голос как будто издалека, как будто другой человек пользовался ее голосовыми связками.
– Она росла в Беверли-Хиллз, там познакомилась со своим мужем Начо. Он детский врач, родом из Колумбии. В начале девяностых они жили в Боготе. Свекор Кариты, кажется, его звали Виктор, был там начальником полиции, и его убили мафиози, после чего они были вынуждены бежать из страны, так как мафия обычно вырезает целые семьи, чтобы никто не мог унаследовать…
– Что-нибудь еще?
Анника плотно закрыла глаза.
– У ее родителей была биотехнологическая фирма, «Селл Импакт». Когда они умерли, она унаследовала эту фирму и сразу ее продала, потому что ничего не понимала в биотехнологиях. На деньги, вырученные от продажи, они купили таун-хаус в Новой Андалусии.
– Возможно, коллеги в Стокгольме позвонят тебе, чтобы формально допросить, а для меня пока достаточно. Ты должна сохранить все это.
Анника оперлась о кухонный стол.
– Подожди секунду. Сведения уже обнародованы? Мы можем написать об этом в газете?
– Тебе надо связаться с пресс-центром полиции. Все, что я тебе сейчас сообщил, – это неофициальные данные, надеюсь, ты это понимаешь.
– Еще одно, – сказала Анника торопливо, боясь, что передумает. – Почему ты не сказал мне, что женат?
В трубке наступила тишина.
– Но, Анника, неужели ты чувствуешь себя обманутой?
Она откашлялась.
– Нет, – ответила она, – я чувствую себя порочной.
Существуют определенные границы. Она никогда не станет такой, как эта сучка София Гренборг.
– Мария знает. Не все и не знает с кем, но это и не важно. Важно, что я никогда ее не оставлю. В этом она уверена.
«В том, что ты сам себя обманываешь? – подумала Анника. – В один прекрасный день ты встретишь женщину, перед которой не сможешь устоять, и тогда твоя жена останется с носом на своей Энгслюккевеген».
В трубке снова наступило молчание.
Надо рассказать ему о Сюзетте, о сообщениях, о том, что она, возможно, жива.
– Есть что-нибудь еще? – спросил Никлас Линде.
Анника не ответила.
– Тогда пока. Береги себя.
Он отключился.
Анника бессильно опустилась на стул.
Ее тошнило или хотелось плакать или и то и другое вместе.
Карита Халлинг Гонсалес посетила Юхана Зарко Мартинеса в тюрьме вчера во второй половине дня. Интерпол объявит ее в розыск, как только будут готовы результаты вскрытия.