Место под солнцем
Шрифт:
– Ну вот, – продолжил я. – Его берешь и идешь вниз, на берег, к плоту. Минут через сорок, край через час, плот отчалит от нашего берега и двинется вниз по течению. Вы оба уплываете вместе с ним.
– Все так плохо? – Валентина нахмурилась. – А если вы все, то как тогда мы?
– С тобой будут Рэнди, Кин, Лена-толмач, не пропадете. И еще, Валентина, бросай мне это: «Если вы все». Не отпевай ты нашу группу раньше времени.
– Ну да, если ты меня с дитем отсылаешь, стало быть, не так все здорово. – Валентина, похоже, нацелилась всплакнуть.
– Валька,
– Ясно. – Валентина совсем поникла. – Пойду хоть рыбы с собой прихвачу. Ребенка кормить надо будет.
От утеса послышался шум – заработала лебедка.
– Одессит, – рявкнул я. – Где ты бродишь, морская душа?
– Туточки я, – буквально из-за угла вывернулась знакомая фигура в набедренной повязке. – И шо примечательно – это имя мне идет, как свое родное. Да, шоб вы знали, мама, дай ей бог мягкую перину и миску каши там, где она сейчас есть, называла меня Жорой. Но вы можете звать меня Одессит, таки я не против.
– Отвык я от твоей трескотни, – хмыкнул я. – Стало быть, так: идешь вон туда, где громыхает лебедка. Сейчас там начнут поднимать оружие и прочие хорошие дефицитные вещи. Помогаешь, охраняешь и даже руководишь.
– Руководить – это ж мое призвание, – оживился Одессит. – А шо там будут за вещи? Может, чего из них и мне перепадет, это я так скромно молчу за оружие.
– Само собой, – разыграв легкое недоумение и чуть повысив голос, сказал ему я. – Ты один из нас, ветеран. Автомат, два рожка, пистолет и комплект формы забираешь себе в личное пользование. Получить все это добро можешь внизу, у Кина, скажешь: я дал распоряжение.
– Вот это справедливо, – хитро сверкнув глазами, тоже повысил голос Одессит. – Умер ты, не умер – здесь все по-честному, без всякого кручения бейцев. Так я пойду выполнять приказ?
– Иди, – разрешил я и, понизив голос, спросил: – Ты хоть раз автомат в руках держал?
– Ну, до пятнадцати лет я и титю женскую даже ладошкой не трогал, но когда подвернулась такая возможность, разобрался же, что к чему? – невозмутимо ответил мне Одессит. – Ну и потом, у меня ж есть друзья.
А, ну да. Он же служил, насколько я помню. Шутник, однако.
– Так, это не все, – придержал я шустрого парня и вновь понизил голос чуть ли не до шепота. – Как закончишь приемку оружия, найди Павлика и оттащите груз в крепость, к моему домику. Ну а после этого начинайте во-о-он там копать окоп. Не халтуря, с душой.
– Окоп – это же такая ямка, в которую человек прячется, чтобы его, не дай боже, не убили? – уточнил Одессит.
– Именно, – одобрительно кивнул я. – И учитывай, что в той ямке, которую хочу видеть я, человек должен лежать именно так, чтобы его не убили, при этом он еще должен очень хорошо видеть то место, где река уходит за поворот, тот, что за монитором. Ты понял меня?
– Или, – ответил Одессит. – А Павлик – это тот длинный фитиль, который отрастил себе такие уши, что иной слон пойдет кидаться головой в воду от жгучей зависти,
– Ну да. – Я только сейчас сообразил, что его-то я и не видел с момента возвращения.
– Так никто не знает, где он, – развел руками Одессит. – Он как вчера кудой-то запропастился, так и все. Ни ответа, ни привета, ни денежного перевода. Тот Ювелир его тоже искал, но нет.
Вот тебе и раз. Не хочется думать о плохом, но как бы мы не начали нести потери, еще не вступив в бой.
– А вот еще вопрос. – Одессит усмехнулся. – Я что, геройски хоть погиб или так, потешно?
– Геройски, геройски, – успокоил его я. – Хотя, конечно, это твое желание вечно лезть вперед…
– Нас у мамы было восемь, и ежели чуть замешкаться, то можно было остаться без всего. – Одессит явно был рад тому, что он герой. – И без покакать, и без умыться, и без покушать. А с учетом того, что на восемь детей нас было только трое мальчиков, так это уже была трагедия, особенно с первым пунктом.
Он глянул на мое удивленное лицо.
– Таки Одесса не Москва, это город-музей, у нас домам по триста с гаком лет, там часто умываются и справляют нужду в одном и том же помещении. А шо вы хотели? Архитэктура.
– Все, иди уже, – отмахнулся я от него. – Хотя постой. Через часок вниз по реке поплывет плот с нашими, так ты не шуми и не афишируй это.
– Плавают фэкалии, а плоты ходят, – веско промолвил Одессит, подхватил лопату и, насвистывая, пошел к утесу.
Народ явно прислушивался к нашей беседе. После того как Одессит припустил к утесу, люди, в основном кучковавшиеся по углам и разбившиеся на группки по пока неизвестным мне признакам, начали шушукаться, видимо обсуждая наш разговор, точнее, то, что смогли расслышать.
Ну и пусть их. Потом я еще раздам пряников ветеранам и погляжу, что да как. Но Павлик… Как же он так? И еще – а где Азиз?
Азиз обнаружился у моего дома, он сидел у входа, напевая какую-то песню.
– Тьфу ты, я уже призадумался, куда ты пропал, – попенял я чернокожему гиганту.
– Сторожить, – пояснил тот. – Ювелир – цэ-цэ.
Он поцокал языком, показывая, как он не доверяет моему заместителю.
– Ты давай не суди раньше времени человека, – посоветовал я ему. – Охаять, знаешь, любой может, а вот разобраться в том, что было на самом деле, – это наука. А ну, пошли со мной.
Когда мы все набились в мою маленькую комнату, то в ней стало очень тесно.
Королев сидел на стуле, потирая руку, и с очень сильной нелюбовью таращился на всех нас.
– Слушай, я не собираюсь разыгрывать перед тобой все эти спектакли вроде «Говори по-хорошему» или «Ты все нам скажешь», – заявил ему я. – На это у меня нет ни времени, ни желания. Так что у тебя есть на выбор два варианта. Первый – ты как на духу выкладываешь нам, где и как свел знакомство с твоими протеже из-за стены, а также все, что ты про них знаешь. Второй – ты нам ничего не рассказываешь, и мы отдаем тебя нашему другу Азизу, собственно, вот он.