Место под солнцем
Шрифт:
– Здесь дети! – возмутилась Валентина.
– Ну! – взвыла Аллочка, глаза которой буровили мускулистую фигуру негра. – Опять ты за свое!
– Ребенок. – Азиз подошел к ней и, легко подняв, посадил ее на плечо, сообщив всем на своем ломаном английском: – Азиз люби детей. У Азиз восемь братья и шесть сестры.
Алла взвизгнула, но после даже оседлала его шею, чем ни на секунду не смутила великана.
– У нас тоже есть приобретения, – тихонько сказал Ювелир. – Трое.
– Внятные люди? – уточнил сразу я. – Или так,
– Да вроде все ничего. – Ювелир пощелкал пальцами. – Профессий полезных нет, но все адекватные, без закидонов.
– Ну и ладно. – Я не без удовольствия посмотрел на людей, подходящих к Профу и сливающих ему информацию. – Значит, вот что. Сейчас наш кладезь знаний закончит сбор листочков, после этого бери его за руку и тащи ко мне. И Настюху прихвати. Будем думу думать, благо есть о чем.
Ювелир с сомнением глянул на Профа, который в предвкушении разбора залежей новой информации явно уже забыл и о карте, и о складах, и обо всем прочем. Рядом с ним терся Герман, которого потряхивало точно так же и от того же.
– Что бы он ни говорил, что бы ни делал, бери и веди, – жестко сказал я ему. – И вот еще что. Если он захочет слить информацию Герману, на почитать и на подумать, как они это любят, – это ему делать не давай. Ни к чему.
– Ясно. – Ювелир глянул на Азиза, который, что-то напевая, кружился на месте, забавно притопывая и придерживая ножки Аллы, свисавшие с его шеи. – Нет, ну до чего здоров! Куда его определишь?
– Не знаю пока, – почесал я затылок. – Поглядим. Такой здоровила везде пригодится. Все, жду тебя у себя. И вот еще – народу скажи, что пусть есть садятся, нас не ждут, не надо. Азизу двойную порцию пусть дадут, и, если раков сегодня Фрау готовить будет, ему на три уровня живности отпустить, не меньше. Пусть кто-нибудь из твоих проследит.
Голд ждал меня у моего домика, на скамеечке.
– Богат нынешний день на новости, – заметил он, когда я присел рядом с ним. – Не зря мы его прожили.
– Вопросов он оставил не меньше, – в тон ему ответил я.
– Да, есть над чем подумать. Например, сколько всего кусочков-конфетти летит над морями и лесами?
– Или возможно ли эти листочки найти отдельно от книг? – поддержал я его. – Или их можно найти только у людей, которым они достались?
– И будут ли они оставаться на месте гибели их владельца? – вкрадчиво сказал Голд.
– А если ты умер и снова возродился, дадут ли тебе новую книгу, и если дадут, то какой в ней будет листочек? Тот же, что и раньше, или другой?
– Появятся ли охотники за информацией? – Теперь в голосе Голда появилась жесткость.
– Это очень, очень интересные вопросы, – подытожил я. – Но вот какая штука – ответы на них мы можем получить только опытным путем.
– Согласен. – Голд важно кивнул. – А значит, нам нужен опытный образец.
– Не думаю, что за ним дело станет, – предположил я. – Как только
– Если мы завтра отправимся в путь, то Окуня не застанем, – с легкой грустью вздохнул Голд. – Но зато запросто можем встретить на равнине или в лесу другой опытный образец.
– При условии, что он будет изначально агрессивен по отношению к нам, – отозвался я. – Так просто я людей убивать сам не стану и тебе не дам.
– Ты за кого меня считаешь? – возмутился Голд. – За серийного убийцу? С ума не сходи!
– Я сказал, ты услышал, – равнодушно сказал я. – У меня есть кое-какие принципы.
– У кого их нет. – Голд, похоже, принял мои доводы к сведению, явно решил сменить тему. – Как тебе наши новые вводные? Понятное дело, стихи – бред, а вот базу под них подвели интересную. Я бы сказал – теологическую.
– Бог и Сатана, – кивнул я. – Первое, что подумал.
– А второе что подумал? – полюбопытствовал Голд.
– Что все слишком просто и очевидно выходит, – не стал скрывать я. – Чересчур просто и очевидно. Один в небесах, на троне звездном, другой – где-то во мраке темном. Да и не это главное. Главное другое.
– Что именно?
– Мы теперь уже наверняка знаем, что над нами кто-то есть, и не столь важно, как эти сущности называются: люди, боги, админы… Они обладают властью надмирового масштаба и такими же возможностями. Этот чудик напрямую сказал, что его беспутный братец не дурак игрушки поломать, что-то там про «оторвет» было. А игрушки-то – это мы.
– «Он с игрушками не очень – там сломает, здесь согнет, тут и вовсе оторвет!» – процитировал Голд. – Да, неприятная строчка. Как раз про то, о чем мы говорили.
– Ну у тебя и память! – восхитился я. – Весь стих запомнил?
– Весь, весь, – успокоил меня Голд. – И не забуду. Но это ладно, мы с тобой потом его еще разберем по частям. Бред-то он бред, да сдается мне, что бред очень выверенный и содержательный, с большим количеством намеков и указаний.
– Согласен. – Я потер виски. – Однако в узелок все завязывается: и идти надо, и тут не знаешь, что будет. Вернемся мы из похода, к примеру, а здесь ни души, одни камни. И что тогда делать, для чего тогда весь этот поход?
– Но мы-то еще будем, – мягко заметил Голд. – Часть жива, пока цело ее знамя. Отряд существует до тех пор, пока жив его командир и хотя бы один подчиненный, а нас там будет поболе. А если кости будут целы, то и мясо нарастет.
– Люди не мясо, – вздохнул я.
– И не винтики, – согласился Голд. – Только вот все равно именно они образуют любую машину, причем не важно, какой величины – государственной и многомилионной или небольшой, расположенной в бывшем музее. И для того, чтобы эта машина работала, ее составляющие надо смазывать и не давать в них копаться чужим людям, защищать их. А для этого надо что?