Место во тьме
Шрифт:
– Многолюдно здесь этим полуднем, - произнесла коп.
– М-м-м.
Карли изобразила заинтересованность в больничной койке, которая сейчас блокировала коридор.
– Вы Карли, верно?
Замечательно.
– Да.
– Так и подумала.
Детектив выглядела впечатленной тем, что вспомнила.
Карли вытащила свой мобильный из кармана и начала нажимать на экран, пытаясь выглядеть занятой на случай, если коп в настроении поболтать. Уголком глаза, она увидела, что Энн Лонг перебросила блокнот из одной руки в другую. Карли посмотрела на фото из туннеля, которое
– Я навещаю соседа, - сообщила она.
– Он ждет детектива. Нейта Гриффина. Вы ищите его?
– Я ищу Нейта Гриффина, да. Вы знаете, в какой он палате?
Карли указала дальше по коридору, думая об улике, планах здания и ранениях. Своих и Нейта.
– Четырнадцать Б.
Она вновь посмотрела на копа, не уверенная как начать.
– У него сломана челюсть, и он не может говорить, но неплохо справляется с ручкой и блокнотом.
Энн Лонг бросила на нее долгий взгляд.
– Вы его девушка?
Девушка упоминалась в сообщении, оставленном на пристани или его реальная девушка? Карли не была уверена ни в том, ни в другом.
– Думаю, да.
Коп помахала пальцем у лица Карли и повязке на ее руке.
– Это тоже случилось прошлой ночью?
Карли потрогала царапину на своей щеке.
– Нет. Я упала с лестницы в моей квартире пару дней назад.
Рядом с ними, пациент в инвалидной коляске разразился отрывистым кашлем, что заставило санитара позади него ускориться с уборкой кровати, блокирующей коридор.
– Так как вы, Карли?
Тон Энн Лонг подразумевал, что ее вопрос был не только для того, чтобы чем-то заполнить время, и Карли задалась вопросом, составил ли Дин Квентин отчет о ее последнем визите в полицейский участок с царапинами на руках.
– Я прекрасно. Насчет Нейта…
– Последний раз, как мы говорили, вы собирались разобраться с новыми медицинскими приемами, - сказала детектив.
– Как вы с этим справились?
Карли взглянула на пациента и медбрата рядом с ними, на ждущую медсестру. Никто не смотрел на нее, но жар коснулся ее щек, как два нагретых камня. Она хотела рассказать копу, что у нее никогда не было такой чертовой проблемы, но резкая, оборонительная ремарка не поможет с тем доказательством, что есть у нее в руках.
– Замечательно, спасибо.
– Значит хорошие результаты.
Это было самодовольством. Напоминанием о том, кто прав, а кто слетел с катушек. Это заставило всю смелость, которую все еще ощущала Карли от рыскания по потолку испариться. Она взглянула на фотографию туннеля на своем экране, и увидеть его с точки зрения копа. Фотография могла была быть снята где угодно – внутри, снаружи, на съемочной площадке, в трущобах Стамбула. И, когда больничная койка пришла в движение, Карли передумала и решила не показывать коллекцию снимков Энн Лонг. Их было недостаточно, чтобы заставить ее поверить, что с Карли все в порядке, и она здорова умом, а кто-то другой ненормален.
Последние лучи солнца светили через ветровое стекло, когда Карли вела машину к дому Дакоты, прищуриваясь от света и смаргивая слезы, угрожавшие пролиться.
Нейт был в больнице, полиция думала,
Она остановилась на светофоре, ее руки обхватили рулевое колесо и сжали его. Она сдавила его и ударила по нему, ее сердце грохотало, ужас нарастал, волнение покалывало и кусалось под ее кожей. Карли хотела выйти и пройтись, заблокировать эти чувства, но ей было необходимо подумать над этим. Разобраться, найти способ убедить полицию, что все происходит на самом деле.
Это был кто-то, кто знал о вентиляционных шахтах. И знал Карли. Кто видел ее, встречался или пересекался с ней.
Как он делает это, не разбудив ее? Тщательно ли выверяет время входа и выхода, пока она будет находиться в глубоком сне? Или он остается там наверху, над ее гардеробом, прислушивается и наблюдает и..? О, дерьмо. Как много раз она стояла перед полками в своем нижнем белье? Она занималась сексом с Нейтом в лофте. Несдерживаемым, энергичным сексом. Прислушивалась ли тень к ним? Посмеивалась или мастурбировала при звуках с ее кровати?
Тошнота поднялась в ее желудке. Она хотела, чтобы ее вырвало, но тогда пришлось бы выйти, а она боялась, что ее преследуют. Быть одной и на обозрении вечером, она снова была дрожащей, тревожной Шарлотт.
Карли сменила передачу, совершила левый поворот. Заставила себя сосредоточиться. Визиты в ее лофт начались через три дня, после того как она въехала. Может, дело было не в ней. Может, дело было в квартире. Или в жутком месте над лофтами. Нашел ли он туннель, обнаружил, что 419 квартира пустует, и провел шесть месяцев, отрабатывая свой бесшумный вход и выход? Затем Карли приехала, и он увидел новую возможность.
Если он провел часы там, он должен был оставить что-то после себя. Обертки от еды, пустые бутылки из-под воды, что-то, во что ходил по-маленькому. Гребаный барный холодильник. Она не видела ничего такого в туннеле, но оно может быть там, где-то. Доказательство его присутствия. В том темном, пугающем месте.
Она свернула направо на улицу Дакоты. Ты можешь уехать, сказала она себе. Выставить квартиру на продажу, получить студенческий заем и пойти учиться в университет. Где-то в другом месте, где-то в новом, где-то, где она сможет начать сначала. Снова. С правилами, при которых судьба не соблазнится ее поисками: не приобретать, не жить в великолепных местах, не заводить друзей, не наслаждаться слишком много.
Вот номер пятнадцать, дом Дакоты. Карли подъехала к обочине, вытерла лицо и села. Испуганная, злая и обездвиженная всем этим.
От стука в окошко она резко вскинула голову. За стеклом было лицо, мужчина смотрел на нее.
– Вы Карли?
Ее взгляд метнулся к двери, она убедилась, что дверь была заперта.
– Я Питер. Отец Дакоты.
Тонкие светлые волосы, румяное лицо, совсем не похож на Дакоту.
– Вы остаетесь?
– спросил он.
Мог ли мужчина из лофта знать это? Она говорила с Дакотой только двадцать минут назад. Карли кивнула.