Месяц за год. Оборона Севастополя. Любовь и смерть преград не знают
Шрифт:
– И штаны, барин, – заметил Яким, – в замшевых совсем невместно.
Залепский кивнул, и чуть кривясь от боли, сменил охотничьи штаны на суконные панталоны.
– Пойдём на ужин, – сказал врач, отмывая руки в умывальнике, – пора идти, если не хочешь, что бы отец послал за тобой.
– Пойдём, – говорил повеселевший Михаил, – вроде и не болит плечо, – и он чуть покрутил рукой и благодарно кивнул Артамону.
Юноша посмотрел в зеркало, проверил рукав, всё боялся, что кровь испачкает куртку. Лекарь только покачал головой, и собрал свои инструменты
Был уже накрыт стол, и сидела семья, ожидая именинника. Два деда, отец и мать. Правда, ту, кого он ожидал, Михаил не увидел за праздничным столом.
– Явился всё – таки,– строго заметил отец сыну, – рука сильно болит? – уже участливо заметил он.
– Тебя же просили, не геройствовать, – тихо говорил дед, Иван Иванович, – у тебя есть обязанности. Братьев у тебя нет, ты должен быть осмотрителен.
– Ничего страшного, так, царапина…
– Тебе отец, вот, выписал камеру для даггеротипов. Последней модели. Скоро привезут. Подарок будет на день рождения, правда, немного позже, – говорил другой дед, не спеша приступая к жаркому.
Михаил Петрович был стар, но бодр не по годам. Так и занимался торговлей зерном, но присматривался, как бы поумнее сделать тоже со льном. Земля здесь недорогая, так что Русов понемногу скупал годные для этого земли. И хоть дело непростое, но ожидались немалые барыши. Любил старик кроме коммерции, очень и внука долгожданного, а то были у зятя да дочери только трое дочерей, Вера, Надежда и Любовь. Но они были уже выданы замуж, и лишь иногда приезжали в гости. Но дед был образован, и журналы почитывал, обожал всякие новинки, и был неравнодушен к оружию, особенно богато украшенному.
– Подойди, Михаил, вот и от меня подарки, – и дед, довольно улыбаясь, положил перед внуком сначала тяжёлую деревянную коробку.
– Что там? – спросил внук, не зная, что и думать.
Дед торжествующе поднял крышку. Софья Михайловна, мать, лишь вздохнула, и отвернулась…Дмитрий Иванович, отец, тоже смотрел не отрываясь от диковинки. Внутри, на фетре, лежал пистолет новой конструкции, незнакомого вида. Внимание привлекал цилиндрический выпуклый предмет, прямо за стволом новомодного оружия.
– А чего это? – удивился внук, покрасневший от радости, тут же доставший опасную игрушку.
– Пистолет, вернее, револьвер Кольта. Называется «Морской», – рассказывал Михаил Петрович.
– Лучше бы краски, да мольберт подарил, – вздохнув. высказалась Софья Михайловна.
– И штуцер купил, – упрямо закончил Русов, – новой инвенции. С каморным затвором! – и он многозначительно поднял палец вверх, – Как в гвардии, такой же майор Рамзай предложил государю Николаю Павловичу. Но, это не за столом, конечно показывать.
Правда, дед не удержался, и всё -таки похвалился подарками и юноша взял в руки редкую штуковину. Весом в одиннадцать фунтов, ствол, понятно, как у охотничьего ружья, с ложа не снимался. И не было здесь ни красного
– Не с дула заряжать, и молотком махать не надо, вставил заряд в камору, рычагом направил, капсюль- всё и готово! Яким! Отнеси к барину в комнату, поставь в оружейный шкаф, да закрой. Ключ мне отдашь. Садись есть, всё стынет, – обратился он уже к внуку.
Но юноша увлеченно изучал револьвер. Посмотрел инструкцию, понял, как заряжается – в барабан кладётся порох, пули и пыжи, уминается подствольным рычагом. Толковая вещь! Шесть зарядов под рукой!
– Михаил! – уже строже заметила мать, – и руки ополосни .
Сын кивнул, и помыв руки, отерев их салфеткой, сел за стол, придвинув к себе блюдо. Слуга налил в бокал вина, а жаркое само просилось в тарелку. Но Михаил вздохнул, и тихо спросил отца:
– Я же просил и Машу позвать…
– Да едут они, не волнуйся так, будут через полчаса. А сели без них- так и опаздывать не дело.
Но вот, вошёл дворецкий и громко объявил:
– Господин Терентьев Петр Федорович с женой Елизаветой Васильевной и дочерью Марией Петровной приехали.
Михаил вскочил из-за стола, и пошёл быстрым шагом в парадные сени. Плащи и накидки принял лакей Залепских, слугу и служанку Терентьевых отвели в людскую. Одеты Терентьевы были много скромнее Залепских, но очень опрятно и ухоженно, земли и богатств у этой семьи много не было.
А Залепский младший, улыбнувшись, подошёл к Петру Фёдоровичу.
– Проходите, очень рад, что вы прибыли. И вы, Елизавета Васильевна, и вы, Мария Петровна.
Дамам юноша поцеловал руки, как воспитанный человек, а Маша сама присела в книксене. Девушка тоже счастливо улыбалась.
– С днем рождения, Михаил, подарок от нас, – и Терентьев отдал сверток в красивой бумаге.
– Проходите, прошу! – предложил юноша.
Лакей открыл двери, гости шли впереди, Михаил чуть отстал, и кивнул Марии. Из- за стола встал радушный хозяин дома, Дмитрий Иванович, и сам, лично, усадил гостей за обеденный стол.
Два деда смотрели не очень одобрительно на пришедших, пока Софья не зашептала отцу на ухо. Русов вдруг заулыбался, словно увидел жареный окорок, и первый обратился к Терентьеву:
– Петр Федорович, вот, отведайте наливочки. Сам ставил…
– Отчего же? Буду рад, – согласился и гость.
***
Михаил, или, как чаще его звала Маша, Мишель, с Марией Петровной были знакомы не очень давно. Точнее, это всё произошло случайно, а не на званном балу или приёме, и недавно, два года назад. Тогда юноше было шестнадцать, он начитался выписанных книг о дебрях Америки, и просто был увлечен подвигами Длинного Карабина, Натаниеля Бумпо. Надо сказать, что дед где-то нашёл ему подобную вещь, выписал из Америки. Вправду сказать, ружьё выглядело очень странно.