Месяц за год. Оборона Севастополя. Любовь и смерть преград не знают
Шрифт:
– Фотоаппарат…
– Да ты брат, и меня обошёл! С моими рысаками! Теперь все фрейлины наши!
– Да я, знаешь, Никита…
– Чего?
– Женат я.
– Да ты что? Ну и ладно, жена- не ворота, постоит, подождёт. Где она у тебя? Надеюсь, не в Санкт- Петербурге?
– В поместье, в Гдове.
– Ничего, не печалься. Скоро обед, – сказал он, глянув на брегет.
Мишель, не желая сплоховать, достал и свои часы, глянул на время. Юноша переоделся за ширмой, надев военный сюртук, приличный для дома.
Они пошли в столовую. Никита
Новые друзья
Не совсем привычно после вольной усадьбы житье в каменном громадном четырехэтажном доме. Освещалось всё фонарями летучая мышь, юнкерам воспрещалось лишний раз жечь свечи, все боялись пожаров. Ну и находится в Санкт -Петербурге после лесов Псковщины было немного тяжело. Здание было всё же сырое и стылое, хотя истопники старались вовсю.
В бани ходили городские. Раз в неделю, словно по расписанию, денщики несли за барами смены белья. В предбаннике Мишель разделся, и увидел, какими глазами смотрят на него друзья.
– Это где тебя так? – прямо выдохнул Никита.
– Порвали… тигр?
– с видом знатока спросил Алексей Токмаков.
– Просто медведь, – ответил Мишель, заработав почтительные кивки товарищей.
Но и скучать в полку не приходилось. С утра их повели в манеж, но что сложнее, выездка была с полковыми конями, а не личными. Берейтор полка выстроил в ряд своих подопечных, и они пошли привычным аллюром для кирасиров, на рысях. По команде останавливались на шаг, не вываливаясь из строя. Все здесь были умелыми лошадниками, но особо выделялся Голицын, так же хорош был и фон Розен. Токмаков Алексей тоже неплохо держался в седле, да и Николай Лесков и Григорий Лопарёв и приятель Мишеля Никита Репнин. Носов и Круглов, Бухвостов, все были хорошими всадниками.
Берейтор учил не просто управлять конём, но держать строй. перестраиваться, и не вываливаться из рядов при перестроениях.
Мишелю прикрепили семилетнего жеребца, гнедой, полковой масти полка. Кличка коня была Порох, и вполне ему подходила. Был он живой, хорошо откликался на приказы, быстрый и резкий.
После занятий они заехали в конюшни, где Залепский спешился, отвел Пороха в его загон, и пошёл навестить своего Грома. Он погладил коня, покормил его сухариками, глянул на конюха, Илью. Нестроевой был старательным, и лошади были в порядке, вычищены, спали на свежем сене. Мишель достал целковый, и отдал служителю.
– За труды тебе, присматривай как надо
– Службу знаем, – ответил Илья. – не сомневайтесь
Юнкера вникали в службу, и в очередь Залепский пошёл помогать дежурному по полку. С утра Мишель проверил, как Яким подготовил колет, ботфорты, краги. Юнкер посмотрелся в зеркало, глянул на свои забавные пока еле растущие бакенбарды и жиденькие светлые усы. Прохор тоже занимался мундиром своего барина.
– Все отлично. Мундир
– Пойду…
В первый раз Залепский волновался конечно. Но вот вышел и поручик, кивнувший ему по пути. Мишель пошёл вслед Григорию Семеновичу Шульге. Вот они и на площади, рядом с гауптвахтой, где и стояла знаменитая денежная повозка. У нее стоял вчерашний дежурный по полку штабс-ротмистр Тульев Василий Иванович. Офицеры отдали честь друг другу, юнкер замер по стойке смирно, ожидая завершения ритуала.
Поручик проверил печати на повозке, ему же доложил унтер-офицер, старший караула, и принялись рапортовать дежурные по эскадронам. Залепский всё запоминал, представляя, как и он сам станет нести службу.
Григорий Семенович пошёл к казарме, Залепский шёл следом, гремя каблуками по камням плаца. Дежурный полка обошёл расположения всех эскадронов, принимая рапорты от дежурных. Дневальные хорошо несли службу, везде было чисто и опрятно. Шульга подошёл к солдатам, и поздоровался.
– Здравствуйте, братцы! – сказал он негромко.
– Доброе утро , ваше благородие!– слитно ответили солдаты.
Рядовые выглядели весьма строго. Рабочий китель и рейтузы, низкие сапоги, фуражные шапки составляли наряд кавалергардов.
– Запоминайте, юнкер. В полку не принято повышать голос на солдат, а уж тем более их бить. Даже рядовых лично отбирает сам государь, Вы поймёте со временем.
Мишель старался всё запоминать, наставления офицеров, законы полка.
***
Юнкеров самих обучали, как молодых солдат. Только наставляли их не вахмистры, а исключительно офицеры седьмого эскадрона. Сейчас они шли в манеж, заниматься фехтованием и стрельбой. Вёл юнкеров на занятия штабс – ротмистр Савельев Кирилл Михайлович. Замыкал колонну младший унтер-офицер Терещенко, с двумя ружьями за спиной.
Манеж покинул второй эскадрон полка, закончивший выездку. Грунт Манежа, смесь опилок и песка, хранил отпечатки копыт и подков тяжёлых кирасирских коней.
Штабс -ротмистр расставил юношей в шахматном порядке, так что бы его видел каждый юнкер. Офицер обнажил свой палаш, и скомандовал:
– Обнажить клинки! Повторять за мной! Левую щеку прикрой! Влево коли, вправо руби!
Юнкеры следовали приказам Савельева, тренируя выпады, удары и защиту главным оружием кирасиров. Несмотря на холод, середину осени, все раскраснелись, юнкерам стало жарко.
Они тренировали кисть, удерживая клинок перед собой в вытянутой руке. Так, они фехтовали, пока штабс-ротмистр не приказал остановиться. Но вот, унтер принёс стол, на который он положил два ружья.
– Ну что, юнкера. Это капсюльные ружья, не штуцера, заряжать их удобнее. Запоминайте команды к заряжанию.Теперь ружье готово к выстрелу. Терещенко, повесь мишени. Ну. кто у нас лучший стрелок? Наслышан я о Залепском, как знатном охотнике . Стреляем мы с тобой.
Мишель вышел, взял ружье, и встал рядом с поручиком.