Мета-Игра. Пробуждение
Шрифт:
— Да, но ему Пух своим ядром врезал, поэтому босс двигался медленнее. Из-за этого я успел добежать до кара, который там всегда стоит включенный…
— Знаю.
— Сел на него и рванул к цеху.
— Зачем?
— Что? Как зачем?
— Зачем ты поехал обратно к цеху? — Таймсквер подался вперед, и я заметил, какой цепкий, внимательный у него взгляд. Клан-лид очень тщательно просеивал все, что я сообщал ему.
— Да как — зачем? А куда мне было…
— Брось, любой новичок на твоем месте метнулся бы к выходу, чтоб сбежать
Я хотел возмутиться: «Но там же трое игроков лежали парализованные! Ты что, я бы их не бросил!» — но понял, что начинаю оправдываться, как будто меня в чем-то обвиняют, что Таймсквер ловко загоняет меня этим разговором в какой-то непонятный угол, и резко перешел в атаку:
— А ты бы сам сбежал, да?
Он уже начал что-то говорить, но запнулся. Вопрос сбил его с толку.
— Я… — начал клан-лид.
— Бросил бы своих людей на верную смерть?! — теперь уже атаковал я.
Таймсквер нахмурился и сказал:
— Нет, я бы не бросил своих людей. Подчеркиваю: своих. Но для тебя, Матвей, они были не свои.
— Ну не знаю, — снова развел я руками. — Свои, чужие… Нет, я так не могу — кинуть трех человек на гибель. Поэтому я поехал обратно, и случайно получилось так, что погрузочная штанга кара воткнулась в брюхо босса. Как на пику его насадила.
— Но как это могло получиться? — Таймсквер взмахнул рукой, едва не плеснув пивом из бутылки. — Ведь ворота широкие, он должен был видеть приближающийся кар перед собой. Даже раненый, он — быстрая тварь. Успел бы отскочить.
— Я ехал вдоль стены, а перед воротами резко повернул.
— То есть и ты его не видел? — клан-лид заговорил быстрее, отрывистее.
— Нет, но…
— Но повернул так точно и быстро, что попал штангой ему в живот.
— Да, случайно…
— И доехал с ним, как с кабаном на вертеле, до окна на втором этаже.
— Да.
— И высадил каром окно, выбросив его с боссом наружу, за ограду! — клан-лид уже буквально выплевывал слова мне в лицо. — В твоих словах трижды повторялось слово «случайно»! Я считал! — Он врезал кулаком по столу. — Да ты у нас бог удачи, Матвей! А еще супер-гений сверхбыстрой оперативной тактики! Или! — громовым голосом произнес Таймсквер, приподнимаясь в кресле. — Или ты просто лжешь мне в лицо?!
— У меня талант, — проговорил я.
Врать дальше не было смысла — он совершенно точно понимал, что со мной что-то не так, а еще он очень умело вел разговор. Высший класс словесной разборки. Весь этот простецкий вид, татуировка на плече, джинсы с майкой и «пивко», которое он так показательно прихлебывал, — только личина, а на самом деле передо мной жесткий и умный чувак, не просто так ставший лидером серьезного клана.
— Ну вот! — Таймсквер взмахнул рукой, и пиво таки плеснулось из бутылки. Поставив ее, он удовлетворенно откинулся в кресле. — А теперь, Матвей, рассказывай по-настоящему. Правду.
***
Меньше
Нижнюю часть его тела закрывал клетчатый плед, под которым угадывались худые ноги. Такими же были руки, торчащие из рукавов футболки, будто палки, причем правой он действовал не очень ловко, пальцы почти не гнулись, напоминая клешню. Левая сжимала джойстик кресла — навороченного, с помигивающими светодиодами, панелями, с консолью управления на раздвижной штанге. Какой-то космический модуль, а не кресло. Голова Мутабора казалась непропорционально крупной для тонкой шеи.
Его сопровождали два пета. На спинке кресла сидел лохматый ворон с синеватым отливом перьев, а на подножке, почти закрытой пледом, между ступней хозяина свернулась калачиком то ли небольшая пятнистая собака, то ли гиена… Я не понял, что это за зверь, но морда у него была совершенно страхолюдная.
— П-привет, — голос игрока-инвалида оказался тонким, надломленным.
Таймсквер допивал в своем кресле уже вторую бутылку пива, пришедший недавно Умник сидел верхом на стуле, в кресле у шкафа устроился Пух.
— Зачем п-позвали?
Мутабор остановил кресло возле меня. Голова его была наклонена и повернута так, что казалось, будто он смотрит куда-то в стену над клан-лидом.
— Итак… — заговорил Умник, побарабанив пальцами по спинке стула. — Давайте-ка я повторю то, что услышал и понял.
Он глянул на Таймсквера и продолжил:
— У Матвея с детства был ДЦП. Зимой он попал в больницу…
— Церебральный п-паралич? В-врожденный? — Мутабор, заинтересовавшись, повернул голову ко мне, отчего она еще сильнее скосилась к плечу.
— Родовая травма.
Только сейчас я разглядел его худое серое лицо. Глаза у него были как будто прозрачными, отчего взгляд казался странным.
— Бедняга.
Было совершенно непонятно, всерьез он это сказал или с иронией. У человека с такой инвалидностью, как у него, в подобной реплике могло крыться что угодно, от ядовитого сарказма до искреннего сочувствия.
— В больнице он почти умер, но его инициировал в Мету какой-то реферер. То есть это Скрай считает того человека реферером, на самом деле, точно мы не знаем. Потому что тот «доктор» проговорился, что сделал это по чьему-то заказу.
— Заказу? Хм… Б-бред какой-то. А если это р-реферер, то откуда у него чип?
— От черных вендоров? — предположил я.
Все трое посмотрели на меня, и Таймсквер спросил:
— Это тебе Скрай про них наплел?
Я не ответил, а Умник продолжал:
— Нейроморф сразу прижился, вхождение в Мету прошло на удивление быстро и гладко.
— Это называется «гладко»? — удивился я, вспоминая боль, которую испытывал тогда.
— Меня с неделю будто на клочки разрывало, — заметил Таймсквер.