Метафизик 1
Шрифт:
— Свидетели свободны, — наконец говорит он, после чего пара клерков сопровождает Визильтеля и Арминэль к выходу. — У вас все, госпожа Тираль?
Мое сердце начинает стучать в груди сильнее, и я невольно поворачиваюсь в сторону Илиас.
— Разумеется, нет. — Улыбка ни на секунду не пропадает с лица адвоката. — Я хочу пригласить следующих свидетелей.
Глава 20
По
Очевидно, никому не интересно слушать свидетельские показания — все хотят поскорее послушать, как зачитают смертный приговор. Утриим делает едва заметный жест рукой, и очередной клерк приводит в зал новых свидетелей. Я едва не падаю с лавки от удивления, узнав в вошедших Фан Лина и лорда Конфуция-Минэтоко. Впрочем, они оба стараются не пересекаться со мной взглядами.
— Вы что, притащили сюда весь Доминион Изгнанников? — громко спрашивает кто-то на зрительских трибунах.
Вопрос встречен бурным смехом и равнодушием Утриима.
Когда Фан Лин и Конфуций представляются и соглашаются говорить правду и только правду, Илиас в очередной раз поднимается с места:
— Господин Фан Лин. Не могли бы вы сообщить нам, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с подсудимым?
Фан Лин облачается в маску беспристрастия. Когда-то мне казалось, что это его единственное эмоциональное состояние, но с течением времени я был вынужден признать, что немного поторопился с выводами. Фан Лин умеет быть... разным. Но сейчас я согласен с ним — лучше отложить все эмоции, запереть в их в самом дальнем, в самом надежно запертом сундуке своего внутреннего я.
— Двадцать восьмого числа месяца вепря мы с лордом Минэтоко и несколькими моими товарищами совершали прогулку по землям нашего клана. На равнине, пострадавшей от пожара, мы наткнулись на тело этого... молодого человека.
— Это правда, лорд Минэтоко? — уточняет Илиас у Конфуция.
Тот уверенно наклоняет голову и чуть приподнимает посох:
— Мы думали, что бедняга мертв, но он оказался жив...
«А еще вы думали, что я Повелитель Тысячи Измерений, Мастер Трех Клинков и Убийца Демона-Принца. Но в целом согласен, об этом упоминать, пожалуй, не стоит».
—...Но что нас по-настоящему удивило, так это то, что Грэй ничего не помнил о своем прошлом. Ему как будто отшибло память.
— Протестую! — вновь просыпается Филлиан. Я вижу побелевшие костяшки на пальцах, сжавших поручень боковой галереи. — Кому вы собираетесь верить? В инквизиции все доподлинно знают, что лорд Минэтоко — лжец и обманщик! И я молчу о том, что, обучаясь в свое время на метафизика, он был замешан в...
— Какое отношение молодость лорда Минэтоко имеет к нашему делу? — Похоже, даже терпение Утриима не безгранично. — Пока что все, что я слышу,
Филлиан открывает рот, чтобы возмутиться, но затем передумывает и, с красным от гнева лицом, садится обратно за свое место. Мне кажется, это можно назвать нашей маленькой победой.
— Если господин судья не возражает, я продолжу. — Илиас мило хлопает глазками, прикрытыми линзами очков. — Господин Фан Лин. Вы присутствовали на первой игре в шахматы лорда Грэя?
— Да.
— Когда это произошло?
— На следующий день после того, как мы привели Грэя в нашу родовую крепость, что на склоне Лисьей Горы. Он спустился после долгого сна из своих покоев и сыграл партию против моего отца, лорда Хи Лийона.
«Будучи уверенным в том, что сейчас меня выгонят на все четыре стороны».
— Полагаю, ваш отец неплохо играет в шахматы? — продолжает свой «допрос» Илиас.
— Он один из сильнейших в нашей крепости.
— И как закончилась та партия?
— Грэй разгромил моего отца... ну, насколько я мог это понять.
— Очень интересно. Но ведь это еще не все, верно? Лорд Минэтоко, как мне известно, после той партии подсудимый сыграл с вами, у всех на виду?
Конфуций почесывает седоватую бороду.
— Все так и было, госпожа адвокат.
— И как закончилась та партия?
— Мы сыграли вничью.
— Вы ведь далеко не начинающий игрок в шахматы, не так ли, лорд Минэтоко? В молодости вы стали шахматистом первой категории и кандидатом на звание «маэстро». Поговаривают, вы сильнейший игрок если не всего Семнадцатого Доминиона, то точно вашего клана?
— Скорее всего, так и есть.
— Вы были удивлены силой игры вашего гостя?
На некоторое время Конфуций задумывается.
— Определенно, да. Он показал хорошее знание дебютной теории, понимание позиционной игры и хороший тактический счет. Я очень давно не сталкивался со столь серьезным противником.
— Тогда скажите: сколько времени примерно нужно, чтобы научиться играть на таком уровне?
— Никак не меньше двух-трех лет... И то если заниматься регулярно и с опытным тренером. У большинства такой «путь» займет с десяток лет, если не больше.
— То есть за ночь, проведенную в вашей крепости, Грэй никак не сумел бы этого сделать?
— Разумеется, нет.
— Благодарю за ответ. Ваше высокомудрие, — Илиас поворачивается к судье, — вам не кажется все это несколько... странным? В клане Болотных Псов этот юноша интересовался чем угодно, кроме шахмат. Потом он уходит, попадает в стихийное бедствие, теряет память и... открывает в себе новые способности.
Я слушаю все это, с трудом удерживаясь, чтобы не вздернуть на лоб обе брови. До меня наконец-то начинает доходить, какую стратегию выбрала Илиас. Неужели это действительно может сработать?