Метафизик 1
Шрифт:
— Суд удаляется для принятия решения.
Я встаю вместе со всеми, одновременно делая глубокий вдох и выдох. Судя по выражению лица Илиас, все прошло именно так, как она рассчитывала. Мне остается только догадываться, насколько огромную работу она проделала. Как вообще вышла на болотников и уговорила их сотрудничать? Как нашла эту ясновидящую? Как, в конце концов, судья, что должен был вести заседание, занемог ровно в тот момент, когда это было столь необходимо...
Увы, обстановка сейчас не та, чтобы задавать все эти вопросы.
Мы усаживаемся
Мир, в котором, как я надеюсь, у меня будет возможность разобраться.
Пока длится перерыв, я на всякий случай избегаю пересекаться взглядами и с Илиас, и с Фан Лином, и с Конфуцием. А вот на себе я ловлю десятки, если не сотни взглядов. Люди перешептываются, тыкают в меня пальцами, пытаются разгадать, кто я такой на самом деле и не ломаем ли мы с адвокатом дешевую комедию.
Дверь, ведущая в комнату размышлений судьи, скрипит, и мое сердце переходит с шага на галоп, минуя стадию рыси. Держа в руках документы, Утриим движется обратно к кафедре уверенной походкой.
— Суд принял решение. — Утриим оглядывает присутствующих исподлобья. — На основании услышанного и увиденного... — Судья выжидает и обрубает, словно острейшим мечом: — Лорд Грэй признается виновным в нарушении двадцать четвертого закона Кодекса Альянса.
Сердце делает резкий скачок вниз. Спину пробивает сначала ледяным холодом, потом жаром, от которого мое сознание мутнеет. Я не могу поверить тому, что услышал.
Признается виновным...
Эти два слова звучат в моих ушах роковым набатом.
Саркастической издевкой над всеми моими надеждами, над всеми моими амбициями...
Плевком в душу мне. В душу Илиас Тираль, что едва ли не вывернулась наизнанку в этом деле. Плевком в душу всего Семнадцатого Доминиона.
Фан Лин предупреждал меня, еще на той предрассветной тренировке, едва не закончившейся его смертью. Он говорил, что таких, как я и он, здесь всегда ненавидели и будут ненавидеть. Нам — и, видимо, всем тем, кто вступается за нас — попросту нет веры...
Тут же перед глазами всплывают Фан Лин и Лиара, пришедшие позавчерашней ночью в мою камеру... Они ведь уже тогда все понимали. Понимали и предлагали мне выход. А я, дурак, решил, будто знаю, как должен поступить... Мне предлагали жизнь. И я добровольно от нее отказался.
К горлу подкатывает ком разбитых надежд, и лишь из последних сил я не даю эмоциям выплеснуться наружу.
— Однако...
Голос Утриима заставляет меня отвлечься от самобичевания и приподнять взгляд. Судья смотрит прямиком на меня.
—...с учетом приведенных защитой аргументов... — Утриим постукивает пальцами по столу. — Я принял решение
Утриим резко встает с места, после чего в зале как будто внезапно начинается шторм. Кто-то радуется, кто-то возмущается, кто-то требует пояснений. Я чувствую, что практически не могу дышать от переизбытка эмоций. Пока я пытаюсь заставить себя поверить в случившееся, Илиас кричит в спину Утриима:
— Ваше высокомудрие! Если вас убедили наши аргументы, то почему подсудимый не получил помилование?
Утриим разворачивается на полпути к своей комнате.
— Даже если лорд Грэй пережил мета-катарсис, он все равно обязан подчиняться нашим законам. В его случае можно было подать специальное прошение в соответствующие министерства, но уж никак не самовольничать. Впрочем, я уверен, что лорд Грэй достойно вынесет положенное ему наказание.
Только сейчас мысль о том, что мне не отрубят голову, сменяется пониманием: меня будут прилюдно пороть. С одной стороны, после того, как я почти смирился со смертью, это кажется не таким уж и страшным итогом... С другой...
— Грэй! — Перед лавкой оказывается Фан Лин. За его спиной маячит тень Конфуция. — Ты выиграл это дело! — Фан Лин замечает Илиас и спешно поправляется: — Точнее, вы выиграли это дело...
— Надеюсь, лорд Грэй не сочтет цену победы чересчур высокой. — Илиас улыбается — хотя в улыбке ее я вижу нотки грусти. — Тридцать ударов бичом — весьма суровая мера.
— Не переживайте, — Фан Лин искрится от счастья, — он справится! Жизнь в нашем доминионе закалила его, верно я говорю, Грэй?
Я собираюсь с мыслями, чтобы ответить как-нибудь остроумно, когда мои конвоиры тянут меня за цепь:
— Пройдемте... лорд Грэй.
— К-куда? — судорожно оглядываюсь я.
— На исполнение приговора, — отчеканивает стражник. — Прилюдная порка состоится через два часа на Площади Первого Императора. У вас будет час, чтобы подготовиться к этому... морально и физически.
«Морально и физически...»
Я выдавливаю из себя подобие улыбки, поскольку на большее попросту не способен — это слушание выжало меня, превратив из спелого абрикоса в жухлую курагу. Даже не знаю, чего мне сейчас больше хочется — смеяться или плакать... Возможно, делать и то, и другое одновременно.
— Спасибо... всем вам, — успеваю бросить я в сторону Илиас, Фан Лина и Конфуция прежде, чем мои надзиратели принимаются толкать меня к дальнему выходу.
А затем пытаюсь обособиться от эмоций и заставить себя думать о чем угодно, кроме как о том, вынесу ли я порку.
Например о том, каков все-таки результат произведения шестисот шестидесяти шести на семьсот семьдесят семь.
Глава 21