Метакод
Шрифт:
В небе, средь звезд,
Не носила имени я...
Но здесь, на синей земле,
Мне нравится имя «Мария»...
«Мария» — зови меня.
В ужасе Звездочет: «Нет больше прекрасной звезды! Синяя бездна пуста!.. Пала Мария — звезда...»
Кто эта падшая звезда Мария? Дело в том, что, пройдя сквозь множество превращений имен, звездная блудница в раннехристианской поэтике обрела имя «Мария», сохранив
Само название утренней звезды у шумеров — «светлое лоно» — достаточно красноречиво. При храме Астарты и обитали священные блудницы, которые, подражая звездной владычице, должны были соединяться со всеми. Профессия храмовой блудницы в древних восточных культах была узаконенной и считалась почетной. Более того, раз в году даже в Древнем Риме почтеннейшие матроны должны были внести свою лепту в доходы храма, заработав ее своим телом. Правда, Овидия, живущего в I веке, этот обычай уже шокирует, и он посвящает целую поэму его обличению.
То, что было почетно в древних восточных государ¬ствах, стало позорным во времена Цезаря и Христа. Вот почему Марию из Магдалы хотят побить камнями, ведь в Иудее борьба с астральным культом была столь же про¬должительной, сколь и бесполезной.
Об особом, храмовом профессионализме Марии Магда¬лины говорит и то, что ей известно было содержание древней мистерии и ее обряды. В шумерском эпосе «Звезда солнечного восхода» она сходит в подземное царство, где умер муж ее сестры — владычицы «Страны без возврата», чтобы «погребальные травы ему воскурить, погребальное пиво ему возлить». Вот почему, вылив на Христа благовон¬ное миро из алавастрового сосуда и отерев его ноги своими волосами, Мария, по словам самого Христа, приготовила его к погребению, то есть тем самым к будущему воскресению. Имя этой священной блудницы и взяла себе «дева-звезда» — Незнакомка Блока.
Тема блудницы появляется еще в эпиграфе к драме «Незнакомка», в строчках из романа Ф. М. Достоевского «Идиот». Князь Мышкин, по замыслу Достоевского, Христос и спаситель XIX века, всматривается в лицо Настасьи Филипповны: «Я ваши глаза точно где-то видел... да этого быть не может! Это я так... Я здесь никогда и не был. Может быть, во сне...»
«Святая блудница» Настасья Филипповна и «Христос» – Мышкин узнали друг друга сквозь дымчатую завесу двух тысячелетий, как узнал Незнакомку Поэт.
Неясно, как бы на втором плане, возникает также тема «священного танца» блудницы: сходя в царство мертвых, звезда должна снять семь одежд — семь признаков земной страсти, земной власти. В «Незнакомке» это тема танцов¬щицы Серпантини. Гости в салоне с возмущением говорят о балерине, «завернутой в одну тряпку»: «Танцевать без костюма — это... это я не знаю что!»
В гостиной, где Поэт читает стихи о вечной женствен¬ности («И от иконы в нежных ризах медлительно сошла Она...»), появляется Незнакомка, прерывая чтение «не¬бесного стиха», приведя в смущение гостей и хозяев, как Мария Магдалина приводила в смущение апостолов.
В шумерском эпосе, который в настоящее время считает¬ся первоисточником этого сюжета, богиня Инанна спускает¬ся с неба в ад, где ее подвешивают на крюк. Ее муж, пастух Думузи (месяц), восседает в это время на троне, играя на свирели. Чтобы выйти из ада, Инанна отдает демонам своего возлюбленного — пастуха
«За окном горит яркая звезда». Поэт остается на земле в одиночестве. Хвостатая комета, звезда-блудница исчезла.
О «Балаганчике» Блока приходится говорить после «Не¬знакомки», потому что в «Незнакомке» более развернуто, более канонично высвечивается сюжет древней астральной мистерии. Звезда-блудница сходит на землю к своему жениху, но как на небе невозможно соединение Венеры с месяцем, так на земле невозможен брак двух любящих. Венера, как мы уже говорили, соединяется на небе со всеми планетами, и только тайный, «ночной» жених — месяц — остается недоступным. Это тот жених, который «грядет во полуночи», которого сопровождают звездные «мироносицы» к месту исчезновения перед новолунием.
В «Балаганчике» звезда-невеста появляется с косой на плече «на фоне занимающейся зари», причем «лезвие косы серебрится, как опрокинутый месяц, умирающий утром». (Помните: «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит».)
Лунный жених Пьеро говорит о своем небесном происхождении: «Нарумяню лицо мое, лунное, бледное...» Над его подругой-звездой сияет ее небесный облик: «А вверху — Над подругой картонной — высоко зеленела звезда».
Венера — Коломбина — невеста — смерть. На свадь¬бах часто поются песни о невесте-смерти. Именно поэтому существует древний магический обряд переодевания на свадьбах: женщин в мужскую, а мужчин в женскую одежду. Таким образом пытались обмануть «невесту-смерть». Она пришла с косой за женихом-месяцем, а он стал женщиной-луной. На свадьбах у разных народов под разными именами фигурирует «бледный Пьеро» — умирающий месяц в высоком остром колпаке. Его бьют, пытаются утопить в реке Млечного Пути, вываливают в грязи, но он всегда оживает и смеется над своими гонителями, перехитрив смерть. На Руси это был Петрушка.
Момент воскресения «нового» месяца на свадьбах носит игривый характер. Мнимого мертвеца оплакивают, а он вскакивает и бросается в пляс.
В мистерии участвует и двойник умирающего месяца: месяц воскресающий — Арлекин. В мистическом маскараде порой нельзя различить, где Пьеро, где его соперник Арлекин: все паяцы. Паяц падает от удара деревянным мечом, истекая клюквенным соком (Здесь отголоски мистериальных воскре¬сений месяца. Избиваемый Христос и избиваемый паяц, конечно, не тождественны, как нетождественна евхаристия – превращение крови в вино – с балаганным превращением крови в клюквенный сок). Смерть и невеста — одно лицо под разными масками. Арлекин прыгает в окно, но даль, «видимая в окне, оказывается нарисованной на бумаге».
И все-таки момент воскресения смерти в «Балаганчике» поистине удивителен. Блок как бы выворачивает наизнанку фольклорно-мистериальный сюжет. Здесь жених Пьеро воскрешает звезду-невесту-смерть. В отличие от Думузи, Озириса, Христа блоковский Пьеро не может ни умереть, ни воскреснуть, он даже не может принести себя в жертву. Грустный Пьеро превращается в обыкновенного карнаваль¬ного паяца, истекающего клюквенным соком, а спустя мгновение убегает. Такова же мнимая смерть Арлекина. Обычно в момент мнимой смерти мистериальное простран¬ство, сужавшееся в час гибели, расширяется (как, например, в «Смерти Ивана Ильича», о чем разговор в дальнейшем). Здесь же окно разрывается. Даль оказывается декорацией.