Металл дьявола
Шрифт:
— Одно словечко, с вашего разрешения… Нужно будет выплачивать дивиденды акционерам.
Лицо мистера Апельда скривилось в презрительной улыбке.
— Акции будут существовать фиктивно, то есть только в воображении. На рынок поступит минимальное количество акций. Все будет принадлежать сеньору Омонте. Кроме того, определяя стоимость акций под капиталовложения в горнорудную промышленность, можно поднять номинальную стоимость капитала. В этом случае компания может показать заниженную прибыль, что выгодно и при выплате дивидендов, и при уплате налогов. Кроме того, балансом предусматривается определенная сумма на амортизацию капитала, хотя нет никакой нужды что-либо амортизировать,
Омонте несколько раз потер нос.
— Великолепно, просто великолепно! — начал доктор Гуаман, обращаясь к миллионеру. — Выпустив небольшое количество акций для заграницы, можно будет показать правительству, что компания вышла на международную арену. Пусть оно попробует не считаться с нами!
Омонте откашлялся и посмотрел на своих советников.
— Хорошо, сеньоры ученые, вы имели три дня, чтобы ознакомиться с этим планом. Теперь от вас требуется одно: чтобы вы сказали, как можно добиться согласия правительства на вывоз капитала и как сделать, чтобы компания превратилась в акционерное общество.
Давалос, ухватив толстыми, как у негра, губами сигарету, зажег ее, затянулся и медленно заговорил:
— Мы, сеньор дон Сенон, работаем не покладая рук, делаем все, что только возможно. Но, видите ли… из Парижа, извините меня, вещи могут казаться более простыми, чем в действительности, то есть чем здесь. Все, что изложил мистер Апельд относительно процветания предприятия, — это плоды талантливого руководства сеньора Омонте. Но здесь нам приходится воевать с правительством. Кажется, все должно быть прекрасно: руда из шахт пойдет в плавильни и так далее, но нельзя забывать о правительстве с его налогами. Боливия — это не только рудники. Есть и другие центры и города, вроде Ла Паса, где всегда находятся демагоги, утверждающие, будто государство должно жить за счет горнорудной промышленности. Им и в голову не приходит, что можно развивать другие отрасли производства, например, обработку древесины, заготовку коки.
— Мы, — он сделал затяжку и выпустил дым из-под прокуренных усов, — мы поддержали либеральную партию и партию истинных республиканцев. И сделали это потому, что обе они уважают права капитала. Мы не были беспечными, сеньор Омонте. Мы подумали даже о том, как я писал вам, что, несмотря на некоторые личные связи с деятелями либерального движения, компания должна оставаться вне политики, ибо только в этом случае она могла бы спокойно наблюдать, как на смену нынешнему президенту в результате переворота пришел бы лидер оппозиции. Он человек уравновешенный и никогда не допустил бы принятия антилиберального закона, по которому государство может требовать от горнорудных компаний доли прибылей. Но в связи с правительственным переворотом к власти пришел другой человек, которого мы знаем, простите за выражение, как строптивого туземца, амбициозного и желчного[42].
Слово «туземец» прозвучало неуместно в этом обществе.
— Яс ним незнаком, — сказал Омонте. — В глаза его не видел.
— А я его знаю, — продолжал Давалос, — это адвокат, бессовестный и наглый. Мы вели с ним однажды тяжбу. Он либерал и теоретически не приемлет нападок на капитал со стороны правительства. Но на практике поощряет их, так как ему нужны деньги, чтобы удержаться у власти. Все тянут от него деньги, он раздражается. Его честолюбивая мечта состояла в том, чтобы создать партию либеральной элиты с нашим участием, извините за нескромность. И это ему не удалось сделать. Теперь он в изоляции и злится на весь свет. Нужно этим воспользоваться. Главное то, что правительство любит деньги.
—
— Что касается меня, — смеясь, сказал Омонте, — я предпочел бы, чтобы оно меня не любило!
Все рассмеялись. Рит повторно изложил свое мнение, высказанное неделю назад:
— Иметь правительство в качестве друга означает, что оно будет брать у вас меньше денег, чем у недруга. Видимо, это хотел сказать доктор Куэльяр.
— Сначала нужно посмотреть, как далеко заходят претензии правительства.
Давалос смахнул пальцами пепел — прямо на пиджак — и сказал:
— Коротко говоря, правительство не удержится больше полугода.
— Все зависит от сеньора Омонте, — заметил доктор Гуаман.
— Я думаю — и того меньше. Его атакуют со всех сторон. Хотя оно и закрыло оппозиционные газеты, включая и нашу, резкая критика продолжается: его обвиняют в расточительстве и в драконовых мерах. Эмигранты обнародовали ядовитый памфлет против тирании. Мы издали его в Чили тиражом в двадцать тысяч экземпляров. Они были доставлены сюда в ящиках, предназначенных для упаковки оборудования.
— Тогда выходит, — сказал Омонте, удивленно приподнимая голые надбровные дуги, — что мы объявляем войну правительству?
— Компания не может воевать с правительством. У нее нет партии.
Это произнес доктор Густаво де Куэльяр. Он сидел на краешке стула, вытянув вперед свою морщинистую шею, тонкую у основания и расширяющуюся в верхней части— там, где полагается быть голове. Только обвисшая кожа подбородка дряблым наростом обозначала границу между шеей и лицом. Под убегающим лбом в глубоких глазницах сидели маленькие глазки, наполовину затянутые полукружиями век и смотревшие не на собеседника, а на кончик собственного конусообразного носа. Поза доктора Куэльяра, подавшегося вперед всем корпусом, согбенная спина, устремленный к собеседнику нос свидетельствовали об умении почтительно внимать и слушать.
Он сказал и умолк. Тогда взял слово доктор Мартин Гуаман:
— Положение таково. Я предложил в конгрессе — и это предложение было поддержано прессой и оппозиционными партиями — произвести подробный разбор проекта о прибылях горнорудных компаний. Я уже говорил, сеньор Омонте, что главный тезис правительства по части финансов состоит в том, чтобы раздобыть побольше денег и тем самым укрепить свою власть. Но законопроект все-таки прошел. Этого следовало ожидать. Впрочем, это не так уж важно. Тут есть и положительная сторона. Принятый закон поможет нам упрятать правительство в карман. Как должен поступать слабый человек, подвергшийся нападению со стороны более сильного? Он должен задобрить его, усыпить его бдительность и… дождаться, пока подоспеет полиция. Для подобных целей у нас есть достаточно ловкие люди. Себя я не предлагаю, так как меня считают врагом правительства. Но у пас есть доктор Куэльяр, человек вне политики, имеются и другие, они прекрасно могут столковаться с сеньором президентом. Быть вежливым не значит быть трусом.
— Не понимаю.
— Тут даже не нужны большие деньги. Дело известное: рабочего опутывают посредством кредита в пульперии, мы же можем предоставить заем правительству — и оно у нас в кармане.
— Заем? Заем правительству, которое норовит меня ограбить? — пробурчал Омонте.
Доктор Гуаман потер руки, чтобы согреться, и продолжал:
— Именно заем! Но при этом важны условия: краткосрочность и гарантии на ссуду (он сделал ударение на слове «гарантии»). Ссуда гарантируется налоговыми сборами, которые взимают с компании, и всякое повышение налога непременно затрагивает интересы обеих сторон.