Металлическое вторжение

Клингенберг Марина

– Ладно, так что ты узнал?

– Чужую песню петь нельзя, - сказал Тейт.
– Ну, то есть, музыка для нее может создаваться только создателем, у другого человека точно так же не получится и, соответственно, не подействует, как надо.

– Как надо или вообще не подействует?
– уточнила Юфория.

– Как надо. У тебя на руках окажется почти неконтролируемая сила, и ее использование может привести к каким угодно последствиям, но только не тем, каких ты ждешь. Однако если просто петь слова вместе с создателем, как делал Шелест с

Рамзесом, это может сбить с мысли и настроения, но не больше. Само действие песни обычно сводится к нулю.

– Погодите, - сказал Шелест.
– Но мы же вместе поем песню про воинов. Мы ведь все вместе рождаем мелодию, разве нет?

– Тут другое. Мы ведь пели, стараясь сосредотачиваться только на том, чтобы нас слышали люди.

– А перед Алоной?
– вспомнила Юфория.

– Не знаю, - нехотя признал Тейт.
– Это было что-то беспрецедентное.

– Ну ее, теорию, - протянул Шелест.
– Ты просто не хочешь признавать, что мы отлично работаем всей командой.

Тейт хотел что-то возразить, но тут двери распахнулись с такой силой, что ударились о стены, и в комнату ворвался Лью. Следом, поддерживая полы длинного белого платья, вбежала запыхавшаяся служанка.

– П-простите, господин, но...
– едва выговорила она.

– О, мисс, даже не пытайтесь его останавливать, - улыбнулся Шелест.
– Это бесполезно, вам любой человек из дома лорда Тиарнана скажет.

Юфория фыркнула, Тейт мрачным кивком подтвердил сказанное Шелестом, и служанка, с досадой посмотрев на смущенно переминающегося с ноги на ногу Лью, удалилась.

– Что случилось, Лью?
– спросил Шелест.
– Если ты просто так, то мог бы и поспокойнее врываться.

– Простите, - потупился Лью.
– Я, конечно, просто так, вы ведь меня звали, но не совсем просто...

– Исчерпывающе, - сухо прокомментировал Тейт.

– Садись, - Шелест похлопал по свободной подушке на полу.

Лью уселся и уставился взглядом в одну точку. В его глазах сквозили печаль и отчаяние.

– Что случилось, Лью?
– спросила Юфория.

– Понимаете...
– начал было Лью, но по его щекам вдруг хлынули слезы.
– Ой, простите!
– он принялся яростно вытирать их кулаками.

– Что произошло?
– встревожилась Ют.

Теперь все не сводили с Лью встревоженных взглядов: каждый почувствовал, что произошло что-то непоправимое и страшное.

– Говори же, - тихо произнес Шелест.

– Они ее убили, - всхлипнул Лью.

– Кого?
– похолодела Юфория.

– Лию...

Реакция на это ужасное сообщение вышла прямо противоположной внезапным слезам Лью - уныние и мрак разом накрыли комнату, словно шатром, но никто не поменялся в лице и не произнес ни слова.

– Тейт, - сказал Шелест.
– Мы сегодня никуда не пойдем.

– Почему?

– Потому что будет дождь, - Шелест посмотрел в сторону окна.
– И гроза.

Едва он это произнес, снаружи послышался грохот, пока еще далекий, но его было достаточно, чтобы

люди засуетились: за дверьми и с улицы послышались беспокойные голоса и даже крики.

– Снова буря?
– Лью побледнел.
– Но почему?

– Потому что Лучафэру совсем не по душе такая несправедливость, - Шелест провел рукой по его голове.
– Ведь Лия наверняка была невиновна. Лью... А как ты узнал? Как так случилось?

– Я знаю, как, - сказал Тейт.

– Ты знал?!
– резко повернулась к нему Юфория.

– Да. Волей-неволей я в курсе почти всех государственных дел.

– Ты должен был нам сказать!
– Юфория в гневе вскочила на ноги. Казалось, она с большим трудом удерживается от того, чтобы ударить Тейта.

– Я обещал Йону, что сохраню это в тайне, пока все не будет кончено.

– Почему он так поступил?
– тихо спросила Ют.

– Он поступил так хорошо, как только мог, по крайней мере, по отношению к самой Лие. Да и к вам, - хмыкнул Тейт.
– Я безрассудностью не отличаюсь, а вот вы могли наделать глупостей, пытаясь ее спасти. Ничего нельзя было сделать. Авалон настоял на суде, и суд приговорил ее к смерти. Если она не была убийцей, то спятила окончательно - свою вину совсем не отрицала, все сразу признала.

– Она еще в темнице винила себя!
– прекрасно помнил Шелест.
– Но только потому, что считала, что все из-за ее оплошности, и латрий был испорчен! Это совсем не доказывает ее виновность, я уверен, она не при чем. И буря - лишнее тому доказательство.

Все притихли. В дожде и приближающейся грозе всем разом почудился божий глас.

Первой нарушила гробовое молчание Юфория, которая, справившись с эмоциями, снова опустилась на пол:

– Если ее казнили сегодня, то почему...

– Ее не казнили, - сказал Тейт.
– Была бы казнь, мы бы обязаны были там присутствовать, ты знаешь. Йон считал ее невиновной, поэтому...

– Если так, то почему он допустил...
– начал Шелест, но Тейт перебил:

– Знаешь, почему только знать умертвляют через яд?

Шелест покачал головой.

– Крайне мало людей решается покинуть Вавилон, - продолжал Тейт.
– Считается, что если умереть за его стенами, то душа будет вечно скитаться без приюта. Поэтому низших выводят за город и сбрасывают со скалы, считая их уже никак не достойными занять место неподалеку от Лучафэра. Другое дело знать, у нас всегда есть шанс оправдаться.

– Отвратительно.

– Может, и так. В любом случае, Йон считал Лию невиновной, но повлиять на решение суда, учитывая, что она признала свою вину, не мог. Но он не допустил казни за пределами города, а объявил ее душевнобольной. Поэтому ее убили сегодня утром, прямо в темнице.

– А душевнобольных...
– начал было Шелест, но осекся.

Ему вспомнилась вторая их встреча с принцессой: они шли к воротам Вавилона, чтобы Шелест мог научиться управлять своей силой, и Юфория сказала, что душевнобольных сразу убивают.