Метаметафора
Шрифт:
Так добро и любезно на земле лежати и светом одеянну и небом покрыту быти...»
человек вмещает в себя и небо, и звезды, и всю вселен¬ную. Он становится не узником, заключенным внутри бездны, а ее наиполнейшим вместилищем.
Поэта не смущает, что человек мал, а вселенная не¬измеримо больше, ибо для него есть иное, тайное зре¬ние, где меньшее вмещает большее, а последний стано¬вится первым. Само небо становилось кожей вселенского человека, а его телесная нагота затмевала сияние всего мироздания: «Одеялся светом, яко ризою, наг на суде стояще».
Пора
Когда-то младенец пребывал в материнской утробе, под¬вешенный на водах, как бы в невесомости. Потом какая-то сила влечет его сквозь тьму, и, прежде чем он вдохнет воздух, он почувствует удушье. Это означает, что в момент рождения человек переживает примерно то же самое, что Предстоит ему в момент смерти: удушье, темнота, узкое пространство, страшная сила тяжести, влекущая в неиз¬вестность. И вдруг он оказывается в бесконечном прост¬ранстве нашего мира, рождается. Темнота оказывается све¬том, узкое пространство оказывается бесконечно широким.
Но ведь это же почти дословное описание того, что чувствуют некоторые люди в состоянии клинической смерти. Оно подробнейшим образом описано в знаменитой книге «Жизнь после смерти» доктора Моуди. Да, именно так: сначала проход сквозь узкое пространство, темнота, затем свет и выход и парение над собой.
И вот совершенно ясная программа: сделать внутреннее внешним, а внешнее внутренним, осознать относительность внутреннего и внешнего.
Удивительно, почему Циолковский не сделал этого шага и, описав относительность верха и низа в состоянии невесо¬мости, не ощутил относительности внутреннего и внешнего.
Космическая переориентация возвращает человеку его центральное местоположение в космосе. Подобно ребенку, который сразу после рождения не осознает свое тело как свое и еще долгое время ощупывает руки, неги, голову, не сознавая, что может управлять ими, что это его тело, человек начинает мысленно ощупывать космос и осознавать его как звездное продолжение.
Сейчас человек подобен улитке, пребывающей в солнечно-звездной раковине. Но представим себе, как улитка выходит, выползает наружу, вбирая свой внешний скелет — свою ракушку. Внешне она беззащитна, уязвима, но зато она открыта самым тонким влияниям природы и космоса. Не случайно вымерли бронтозавры, покрытые сплошной рако¬виной ничем не пробиваемой кожи. Высшее восхождение по ступеням эволюции уготовлено человеку, внешне гораздо менее защищенному, чем та же черепаха, тот же динозавр, та же улитка.
Как куколка, раскрывшись, рождает бабочку, так чело¬век, вывернувшись в космос, обретает новое пространство, новое небо. Вспомним, когда-то куколка была червем, полза¬ла по двумерной поверхности, не осознавала возможности вертикального движения, для нее существовала только плос¬кость. И вот, превратившись в куколку, умерев, она раз¬мывает изнутри оболочку гроба и обретает новое, третье, неизвестное ей измерение и стихию воздушного океана. Вот так и мы, вывернувшись из оболочки своего тела, обре¬тем новое пространство.
Мы не внутри космоса, а как бы в условном центре его внутри-снаружи. Следовательно, понимание условности внутреннего-внешнего привело бы человека к более правильному восприятию своего
Двуединое тело человек-космос существует вполне реально. Наше восприятие себя отдельно от космоса — дань обыденному зрению, видящему землю как плоскость. Отчасти путь к переориентации лежит через осознание верха и низа как относительных понятий для человека, что вполне осуществимо в состоянии невесомости и на духовном уровне осуществлено Циолков¬ским на земле. Теперь предстоит второй шаг: познание относительности внутреннего и внешнего.
Подобно ребенку, не сразу после рождения осознающе¬му, что его тело принадлежит ему, человечество не сразу поняло, что космос есть другая половина его звездного тела. Осознание этого факта приводит к знакомой модели мироздания, где множество центров вселенной (множество индивидуумов), в то же время они едины в своем космиче¬ском теле.
Выворачиваясь наизнанку, чело¬век как бы охватывает им весь космос, вмещает его в себя. Внутреннее становится внешним, а внешнее — внут¬ренним. Нутро небом, а небо нутром. Нут – имя богини неба в Египте.
Если частица, то в определенной точке пространства; если волна – то во многих. Между тем именно так: волна – частица. Отношения Человек-Космос такого же свойства. Он, человек, в одном определенном месте вселенной и он же вся вселенная.
В древ¬ней космологии выворачивание как смерть-рождение, как воскресение; в современной — квантовый скачок, расширяю¬щаяся и сжимающаяся вселенная. Там роды, здесь взрыв, расширение. Там мать, здесь материя. В древней космоло¬гии доминирует живое, оно творит мир. В современной доминирует неживое, которое творит живое.
Так ли безусловна во всем наша правота перед древ¬ними? Откроем труды академика В. Вернадского, в част¬ности его книгу «Живое вещество». Вернадский обращает внимание на то, что наука знает множество фактов превра¬щения живого в мертвое и не знает ни одного случая возникновения живого из мертвого. Не являются ли живое и мертвое двумя масками единой материи и не существова¬ли ли они всегда?
Взгляды Вернадского во многом гармонируют с древней космогонией. Итог такой космогонии в известной мере отражен в трудах поздних платоников: «Притом всякое тело движется или вовне, или вовнутрь. Движущееся вовне не одушевлено, движущееся внутрь — одушевлено. Если бы душа, будучи телом, двигалась вовне, она была неодушевленною, если же душа станет двигаться вовнутрь, то она одушевлена».
Как видим, выворачивание внутрь — человек живой, выворачивание вовне — его космос, пока неодушевленный двойник. Древний человек несет в себе живое и мертвое как два образа единого тела. Если вспомнить, что еще Нильс Бор предлагал распространить принцип дополнитель¬ности на понятия «живое» и «неживое», то станет очевидным, что космология древних содержит в себе не только отжившие, но и чрезвычайно близкие современному чело¬веку понятия и проблемы.
Мы подходим к моменту грандиозного перелома в мыш¬лении, который внезапно сблизил современное научное мышление с древним космогонизмом. Этот перелом вклю¬чает в себя всю сумму знаний современной науки, где особую роль играет картина мира, созданная на основе общей теории относительности и квантовой физики.