Метаморф. Красный Робинзон
Шрифт:
Этот факт помогает расслабиться окончательно. Кажется, таким мягким и спокойным, как сейчас, я не был никогда. Даже во сне.
Осторожный шёпот Алукарда: «Молодец! Так держать! Дыши медленно. Постепенно открывай глаза». Медленно-медленно размыкаю ресницы, смотрю сначала вприщур, готовлюсь ничему не удивляться. Вдох. Выдох. Задержка дыхания помогает сдержать эмоции. Если б не она, я бы, наверное, охренел, увидев вокруг себя горы трупов и копошащихся подранков. Но самое удивительное — это блуждающие вокруг с недоуменными взглядами теросы, что вновь потеряли мой ментальный след. Некоторые особи, правда, всё равно приближались ко мне слишком близко и начинали «что-то подозревать».
Оглядел себя будто со стороны. Мда, моё одеяние претерпело разительные изменения. Рубашка опять безвозвратно потеряна, штаны превратились в шорты.
Но в этом, как оказалось, был и плюс. Ткань, несущую на себе след моего ментального излучения, раскидало по довольно большой площади, отвлекая теросов от потухшего в их сознании меня. Некоторые особи умудрялись находить обрывки одежды и устраивать за них настоящие сражения, вырывая друг у друга из пасти ту или иную тряпочку. Да и к телам павших в случившейся бойне потерявшие из виду источник ментальной энергии хищные теросы ныне стали проявлять куда как больше интереса.
Я же медленно поднялся на ноги. Вскинул молот на плечо в режиме «бери шинель, пошли домой» и двинулся в сторону ближайшего леса. Там, вроде как, было менее оживленно.
— Спокойствие. Только спокойствие, — продолжал наставлять меня фамильяр. — У тебя неплохо получилось. А теперь валим отсюда. Не спеша, но побыстрее.
Крадусь через поле брани, прижимая к себе чудом уцелевшую сумку и уже на автомате начиная сливаться с местностью словно хамелеон. Стараюсь держаться подальше от скоплений снующих повсюду тварей. Дружок идёт рядом, подергивая в напряжении хвостом. Вдох. Выдох. Задержка дыхания. Надо бы держать подольше, а то вонь стоит несусветная. Того гляди, стошнит.
«Я тебе стошню!» — шуршит Алукард, — «Опять засияешь. Дыши очень медленно. Вдохи — короткие. Выдохи — длинные. По сторонам не смотри. Только под ноги. Вообще, прищурься обратно».
В голове пролетела мысль: этот гад явно впрыснул мне в кровь какую-то дрянь, благодаря которой я всё ещё удерживаю медитативное состояние. Но внимание на этом заострять не стал, ибо сейчас думать вредно. Вон, лучше оглянусь по сторонам. Наслажусь видами.
Итого — картина маслом: взрытая земля усеяна трупами раскуроченных оскаленных тварей и частями их обезображенных тел, над которыми, урча, трудятся твари выжившие. Зверюги, чей вид напоминает плоды воспалённого бреда кровожадного фантаста-извращенца, бродят средь кровавого месива, нервно принюхиваются и тяжело дышат. Клубы пыли ещё кружат над утихшим побоищем. Две маленькие — в сравнении с оставленным полем битвы — фигурки бредут прочь, едва переставляя ноги и лапы, а над ними не спеша плывёт полупрозрачный, видимый только им, одноглазый колобок со щупальцами. Толкиен отдыхает.
Наверное, со стороны это выглядело эпично. Или глупо. Кстати! Представлять сейчас мне вообще ничего нельзя. Держу в голове свист ветра. Смотрю под ноги. Периферийным зрением вижу покачивающийся влево-вправо хвост Дружка — ну, чисто маятник гипнотизёра. Алукарда не вижу, зато слышу хорошо:
— Эта Лакуна, наверное, самая крупная, что я видел: в диаметре — километров триста относительно стабильного пространства. Дальше соваться не стоит — там начинаются миражи, искажающий туман и другая ерундистика, не полезная для человеческой психики и физиологии. В наши планы не входит превращение тебя в мечту сюрреалиста, поэтому будем адаптироваться тут. Тем более, что есть все условия: реки,
— Живы будем — не помрём, — буркнул в ответ я, продолжая медленно переставлять ноги в такт своему дыханию. Вонь отступила и стало немного полегче. Но больше оглядываться и изучать местность я не рискую — веселья мне на сегодня уже хватило за глаза и за уши. Я очень даже не против поскучать, пялясь в каменистую почву с редкими проплешинами травы, видимо, основательно вытоптанной обитателями Лакуны. Впрочем, приблизительно через час такого монотонного движения до меня начинает доноситься запах свежей листвы, и дуновение легкого ветерка приятно холодит мой изрядно вспотевший лоб.
Глава 2
Товарищ Красный в сопровождении пары бойцов распахнул двери в просторное помещение, расположенное на пятом ярусе политехнического корпуса Новогирканского Высшего Училища. Зала кипела шумом и криками. Туда-сюда сновали люди в белых халатах. Ветвились охапки проводов, антенны крутились, приборы пищали, кристаллы сияли.
— Посторонись! — гаркнул почти в ухо представителю государственной безопасности молодой баритон. Ответственному товарищу тут же от души оттоптали ногу, припечатали в косяк и заехали под рёбра углом заносимого в дверной проем ящика. Вместо извинения «носильщик» выругался и чуть не опрокинул свою ношу на ОГПУшника, «подскользнувшись» на начищенном до ослепительного блеска ботинке службиста.
— Кому сказано! «Посторонись»! И вообще, какого х… удожника… — «грузчик», избавившись, наконец, от поклажи, развернулся, планируя высказать всё, что думает о людях, которые стоят в проходе как истуканы, но заметив, КТО именно этот истукан, заткнулся и, буркнув невнятно: «Извините, спешу!», скрылся в лабиринте из приборов.
— Балаган, — процедил товарищ Красный, провожая прищуренным взглядом молодого ученого. После чего достал платок и навел глянец на пострадавший ботинок. Не то, чтобы он планировал идти и разбираться с парнем, но тому лучше не попадаться службисту на глаза. Ближайшие лет пять.
— Ладно, — мужчина вздохнул и уже прицельно оценил взглядом гору ящиков у стены и общий хаос в помещении. — Организацией и порядком тут, как я вижу, и не пахнет. Хотя чего-то подобного я и ожидал.
Для человека военного местную атмосферу можно было определить лишь словом «бардак». Контейнеры и ящики, полуразобранные агрегаты, заваленные бумагами столы. И всё это в облаке париросного дыма, что в промышленных масштабах выдавали в моменты наивысшего умственного напряжения местные обитатели.
Красный ещё вчера планировал нагрянуть сюда с проверкой и оценкой результативности деятельности собранного здесь «научного контингента». Контроль за прибывшей со всех концов Советского Союза публикой и результатами их деятельности повесили именно на него. Его люди контролировали размещение, транспортировку и сохранность доставленного в город оборудования, а также расселение идущих в комплекте с материальными ценностями белохалатников.
Научный люд со своей техникой всё прибывал и прибывал в Новогирканск уже четвертый день подряд, обрекая его отдел на всё новые и новые хлопоты. «Мудрецов» в срочном порядке посдергивали со своих рабочих мест в других городах, в считанные часы (с момента, как стало известно о Лакуне) покидали в спецпоезда и пригнали сюда.