Метаморфоза
Шрифт:
– Ваши импульсы нелогичны. Общение бесполезно. Человек должен существовать. Поэтому и вы будете существовать. Это необходимо.
Голос замолк. Компаньон медленно стал бледнеть и в конце концов Совсем исчез.
Кирк опустил плечи и вернулся в дом, за ним шел Спок. Кохрейн вошел за ними следом.
– Капитан, почему вы сделали свой транслятор с женской голосовой коробкой?
– Мы этого не делали, - сказал Кирк.
– Но я слышал.
– Мужское и женское начало - это универсальная основа всего и
– Я не понимаю.
– Вы не понимаете?
– спросил Мак-Кой.
– Это и слепому ясно. Кохрейн, вы не просто любимец. И вы не животное, которое держат в клетке. Вы возлюбленный.
– Я - что?
– Разве это не очевидно?
– спросил Кирк.
– Все, что она делает, она делает для вас. Снабжает вас всем, кормит вас, укрывает, одевает. Наконец, приводит к вам собеседников, когда вы одиноки.
– Ее отношение, когда она приближается к вам, совершенно отлично от контактов с нами, - добавил Спок.
– Это проявляется во всем. Хотя я не совсем понимаю ее чувства, они, очевидно, существуют. Компаньон любит вас.
Кохрейн уставился на них:
– Это смешно!
– Вовсе нет, - сказал Кирк.
– Мы видели подобные ситуации.
– Но после ста пятидесяти лет...
– Что происходит, когда вы общаетесь с ней?
– спросил Спок.
– Ну, мы... вроде как она сливается с моим сознанием.
– Конечно. В этом нет ничего шокирующего. Просто символический союз двух сознаний.
– Это возмутительно. Вы понимаете, что вы говорите? Вы не можете... Но все эти годы... впускать нечто... настолько чуждое... в свое сознание, свои чувства, - внезапно Кохрейн пришел в ярость.
– Она провела меня! Это своего рода эмоциональный вампир! Она была во мне!
– Вам же это не повредило?
– спросил Кирк.
– Повредило? Какое это имеет отношение к этому? Вы можете быть женаты на женщине, которую вы любите, в течение пятидесяти лет, и все же в глубине души вы сохраняете неприкосновенные уголки. Но эта... эта тварь кормиласъ мной!..
– Любопытный подход, - сказал Спок.
– Типичный для ваше" времени, я бы сказал, когда человечество имело меньше контактов с другими живыми формами, чем сейчас.
– И вы сидите здесь спокойно, анализируя подобные гадости, взорвался Кохрейн.
– Что вы за люди?
– В этом нет никакой гадости, Кохрейн, - сказал Мак-Кой.
– Это просто еще одни жизненная форма. К таким вещам постепенно привыкаешь.
– Меня от вас наизнанку выворачивает. Вы ничем не лучше ее.
– Я не понимаю вашу чересчур эмоциональную реакцию, - сказал Спок. Ваше общение с Компаньоном было на протяжении ста пятидесяти лет эмоционально удовлетворительным, практичным и совершенно безвредным. Оно, возможно, было даже весьма полезным.
Кохрейн свирепо уставился на нет.
– Так вот как выглядят будущие
– Весьма узкий взгляд, - сказал Спок.
– Доктор!
– прозвучал слабый голос Нэнси Хедфорд.
– Доктор!
Мак-Кой поспешил к ней, за ним последовал Кирк.
– Я здесь, мисс Хедфорд.
Она выдавила слабую горькую улыбку.
– Я слышала все. Его любят, но он отвергает это.
– Отдыхайте, - сказал Мак-Кой.
– Нет. Я не хочу умирать. Я хорошо выполняла свою работу, доктор. Но меня никогда не любили. Что это за жизнь? Когда тебя никто не любил, никогда... а вот теперь я умираю. А он бежит от любви.
Она замолчала, судорожно хватая воздух. Глаза Мак-Коя помрачнели.
– Капитан, - позвал Спок от дверей, - посмотрите сюда.
Снаружи снова был Компаньон, который выглядел так же, как и раньше, но Кохрейн не подпускал от к себе, открыто контролируя себя, соблюдая ледяной холод отношений.
– Ты понимаешь, - говорил он.
– Я не хочу иметь с тобой ничего общего.
Компаньон приблизился, позванивая вопросительно, настойчиво. Кохрейн попятился.
– Я сказал - убирайся. Ты никогда не подойдешь ко мне, чтобы снова не провести меня! Убирайся! Оставь меня в покое, отныне и навсегда!
Трясущийся, потный, с бледным лицом, Кохрейн вернулся в дом. Кирк повернулся к Мак-Кою. Нэнси лежала неподвижно.
– Боунс! Она умерла?
– Нет. Но она... она умирает. Дыхание очень нерегулярное. Давление падает. Она умрет минут через десять. И я...
– Вы сделали все, что могли, Боунс?
– Вам жаль ее, Кирк?
– спросил Кохрейн, все еще не остывший от своей ледяной ярости.
– Вы что-нибудь чувствуете? Успокойтесь. Потому что это единственный для всех нас способ выбраться отсюда. Умерев.
Слабая надежда на спасение неожиданно мелькнула в голове Кирка. Он поднял переводчик и вышел наружу. Компаньон все еще был там.
– Компаньон, ты любишь Человека?
– Я не понимаю, - ответил женский голос из переводчика.
– Он важен для тебя, более важен, чем все остальное? Как если бы он был частью тебя?
– Он - часть меня. Он должен продолжаться.
– Но он не будет существовать. Он перестанет существовать. Своими чувствами к нему ты обрекаешь его на существование, которое он находит невыносимым.
– Он не стареет. Он будет жить здесь всегда.
– Ты говоришь о его теле, - сказал Кирк.
– Я те говорю о его душе. Компаньон, в доме лежит умирающая женщина нашего вида. Она не будет иметь продолжения. То же произойдет и с Человеком, если ты не отпустишь его.