Метаморфозы вампиров-2

Уилсон Колин Генри

— А ульфиды что?

— Врубад распался, едва до них дошло, что вы исчезли.

— Но что случилось? Как я сюда попал?

— Вы все еще не понимаете? — Вопрос как бы завис в воздухе, и Карлсен снова ощутил ту блаженную вневременность, свойственную Сории. На редкость отрадное, расслабляющее чувство — знать, что каджеку достанет терпения дожидаться ответа хоть полчаса, а если его не последует вовсе, и то ничего.

— Груоды, — сказал К-1, — давно уже чувствовали, что этому суждено случиться: кто-нибудь из людей обнаружит в себе дифиллида и с ужасом откроет, что груоды по-прежнему поглощают людей. Поэтому у них все было наготове.

Убивать собрата-дифиллида у них, понятно, запрещено, по крайней мере, предубежденность насчет этого такая, что любое подобное деяние обернется своего рода самоуничтожением. Единственный выход — дать непрошенному гостю погубить себя самому. А достичь этого можно… Впрочем, я вижу, остальное вы уже знаете, — подытожил он, догадываясь об эмоциях Карлсена по его мимике.

Да, именно так, но хотелось услышать оценку со стороны.

— …Вот-вот, — подхватил Карлсен слова каджека, — в частности, вкрасться ко мне в доверие, пока не начнет казаться, что мне ничто не угрожает. И на вопросы на все отвечать, и твердить, что надо лишь проникнуться к груодам, и мне сразу же гарантирована их дружба и возвращение на Землю. — Он перевел дух, обуздывая ярость, столь, казалось бы, нелепую в подобном месте. — А вот дали бы мне вернуться?

— Безусловно. Если б только были уверены, что вы не выдадите груодов. Причем они действительно намеревались это выполнить, вплоть до последнего момента. Если б только вы выдержали то последнее испытание, — заключил К— 1, почему-то с улыбкой.

Снова воцарилась до странности безмятежная тишина. Как и Сория, Хельб пребывал как бы вне времени. Чередой потянулись воспоминания о снаму, об Аристиде Мэдахе, о Ригмар и К-17, о Дрееже — и, наконец (с горьким сожалением) о Георге и Фарре Крайски. Вот уж с чем, а с предательством Фарры Крайски смириться было труднее всего, настолько он был уверен в ее союзничестве.

— Что же, интересно, ожидает чету Крайски?

— Не могу сказать. Решение зависит не от меня. Решит все Иерарх Галактики, когда взвесит факты.

— А гребиса?

— Опять же, не могу сказать. Хотя он, безусловно, будет отрицать всякую вину — допустит единственно, что не стал отталкивать вас от самоубийства. Гребиры не считают это за преступление — у них каждый считается достаточно взрослым, чтобы отвечать за себя самому.

Мысль о Фарре Крайски, о дружеской сплоченности гребиров не давала покоя.

— А надо ли, чтобы Иерарх Галактики знал все факты?

— Это решать вам. Вы боркенаар. Если решите, что не надо, груоды так и добьются отсрочки — до следующего раза.

— Какого еще раза?

— Пока кто-нибудь из людей снова не откроет в себе дифиллида и не восстанет против того, что делают груоды.

Сердце опустилось при мысли, что подобный круг придется осиливать кому-то еще — может статься, собственный внук…

— Нет, на это я, видимо, не пойду. А почему… — от скользнувшей догадки занялся дух, — А почему бы вам не изобличить их перед Иерархом Галактики?

Каджек отреагировал долгой паузой, за время которой у Карлсена забрезжил ответ. К тому времени как К-1 заговорил, он уже вполне его знал.

— Под покровом реальности существуют скрытые законы — например, закон, не дающий груодам убить вас. Эти законы гласят о том, что можно, а чего нельзя.

Карлсен сидел на краю неказистой постели, наслаждаясь роскошью сквозной образности, соединяющей сполохи озарений.

— Это все же должен быть я, — произнес он наконец. — Как я могу

предстать перед Иерархом?

— Это несложно. Вопрос в том, готовы ли вы предстать перед ним.

— Готов. Как?

— Представьте себе школяра-первоклашку, которому предложили высказаться перед директором школы. Мальчик от волнения может забыть то, о чем хотел сказать.

— Ладно. Как можно рассудить, готов я или нет?

— Взгляните в это зеркало, — указал каджек. Карлсен, пройдя через комнату, остановился возле каменного цилиндра. Глянул в стекло: колодец и колодец, бездонный.

— Ну, и?

— Что вы видите?

— Ничего, просто колодец какой-то.

— Свое отражение в нем видите?

— Нет.

— Чуть сдвиньте стекло.

Это оказалось не так-то просто — громоздкое, в тяжелом обрамлении, оно при всем старании не подалось и на дюйм. Удалось лишь чуточку накренить на основании, но все равно бесполезно; зеркало оставалось чистым как род— никовая вода.

— Не понимаю. Что это?

— Корнелий Агриппа назвал это «seelenglas», зерцалом души. Обычно переводится как «магическое зеркало». Попробуйте увидеть в нем свое отражение.

Карлсен налег на стекло всем весом, чтобы было лучше видно.

— Не понимаю, как тут с ним. Абсолютно прозрачное. Я…

— Что?

— Похоже, что-то есть…

На миг показалось, что стекло потемнело и в нем вроде как мелькнуло не то лицо, не то… Стоило шевельнуться, и все исчезло — как ни прикладывался, стекло оставалось прозрачным.

Каджек подошел и остановился рядом. Вместе они молча смотрели в льдистый кристалл. Но вот каджек, потянувшись, протянул пергаментно— прозрачную руку и, держа ее в дюйме над стеклом, начал ладонью вниз водить спиралью к середине зеркала.

Через несколько секунд зеркало затмилось будто ночное небо.

(«!» — отреагировал Карлсен.)

Каджек повел ладонь в обратном направлении, от середины к краю; стекло круг за кругом обретало прозрачность.

— Попробуй, — велел К-1.

Карлсен, занеся руку над поверхностью, повел ее медленной спиралью. При этом, чувствовалось, что-то происходит — не с зеркалом — с рукой: будто бы наружу изливается энергия. При этом стекло постепенно затмевалось — вначале как вода от капли чернил, затем гуще, больше, как в зале, где постепенно меркнет свет. Когда ладонь дошла до центра, стекло все еще не затмилось окончательно (снизу по-прежнему цедилось зеленоватое свечение), но уже сгущалось чернеющей ночью. Рука до самого плеча словно отнялась.

— Видишь, в чем проблема? — осведомился К-1.

— Да. Устаю…

— Да нет, не в усталости дело. Надо проникнуть под поверхность.

— Это как?

— Резко, искрой высечь внимание. — Он оценивающе посмотрел на Карлсена. — Допустим, бросить вызов гребису.

— Гребису, вызов?? — растерянно, будто со стороны, услышал он свой голос. — А… к-как?

— Минуту-другую назад мне казалось, запала тебе на это хватит.

— Да, но то было… — Карлсен приостановился. — Но тогда я действительно был распален, резко кивнул он, чувствуя, как гнев постепенно воскресает. — Я восхищался им. Мне казалось, он обладает силой и самодисциплиной. Но когда он попытался принудить меня истребить ульфидов, я увидел в нем… эдакого балованного дитятю, которому надо, чтобы было по его, и баста! А это уже не настоящая сила, — взглянув в лучащиеся улыбкой глаза каджека, Карлсен поймал себя на том, что и сам гневливо улыбается. — Но все равно он сильней меня.