Метаморфозы. Корона венков сонетов
Шрифт:
Шагнув другой навстречу в ярком мае.
Пожалуй, потерял я свой покой
Верну ли вновь его? Пока не знаю.
И прост вопрос, но как непрост ответ.
Нельзя всё под одну грести гребёнку.
Я заставлял других глядеть мне вслед,
И вот гляжу на колкую позёмку.
С той, в белом фае, с самого начала
Ведь не любовь нас в мае повенчала.
202
Ведь не любовь нас в мае повенчала.
Ведь
А только страсть, бурля, вовсю крепчала
И ... высохла подобно ковылю.
Нет! сколько страсть красива, столь коварна,
Взняв к звёздам, опускает грубо вниз.
Хотя быстрей, пожалуй, своенравна,
Капризна и изменчива, как бриз.
Я понял, что любил, но безответно,
И чувствовал невидимый подвох,
Но что не видно, то и незаметно...
Увы, любовь не только томный вздох.
Нет, не любовь виновна иногда,
Но грешная и падшая звезда.
203
Но грешная и падшая звезда
Нас часто завлекает в огнь бездушья,
Сметая судьбы, жизни, города,
Знакомя с немотой в груди и глушью.
Кто помнит, как Парис познал позор*,
А как Аякс любил добычу* боя?
Я неспроста сказал, что женский взор
Страшней меча. О, вспомните же Трою*.
А, как и Анн, и Серж Голлон строкой
Нам прозу горькой жизни подарили.
Любовь и страсть текут одной рекой,
Веками неизменен цвет у лилий.
Поймав звезду весны, познал я муки,
Как жгла она мои безумно руки.
204
Как жгла она мои безумно руки
В объятьях, утопая средь цветов,
О, эта фея. И летели звуки
Играющих, резвящихся ручьёв.
Изгибы тела сладостно пьянили
И кожи нежный шёлк сводил с ума,
И звёзды в небе ночью буквы вили,
И слов спускалась тихо бахрома.
Был счастлив я? Конечно, безусловно.
О, терпкое любовное вино.
О, как прекрасно страсти жаркой лоно!
И как похмелье правды тяжело.
И грудь мне жёг горячей страсти вар,
Я за любовный принял этот жар.
205
Я за любовный принял этот жар,
Что страсть в ночи весны мне подарила.
Но без любви страсть очень слабый дар.
О том когда-то Клио говорила.
О, вестовщик! Виновен ты во всём,
Ведь с облака смеялся ты заразно.
Поверил я тебе весенним днём,
Поверил, только глупо и напрасно.
Ручьи
И память жжёт страшней горячей страсти.
Обман познал обмана крепость пут,
Душа познала горечь всех несчастий.
Я, выйдя с Мельпоменой из лачуги,
Обрёк себя осознанно на муки.
206
Обрёк себя осознанно на муки
Я, в косы заплетая все ветра.
О, жизни, судьбы, встречи и разлуки,
Долины лет, несчастий хутора.
Листая беззаботно альманахи*,
Читал я главы, жаль, увы, не те.
И с легкостью менял любви рубахи,
Забыв о неизбежной нищете.
И грянул час, она упала тенью,
Покрыла душу сумраком ночи.
Иду навстречу быстрому старенью
Строкой своей под тусклый свет свечи.
Средь мая я познал коварство чар,
И стал душою сед и очень стар.
207
И стал душою сед и очень стар,
Смотрю на всё глазами Астронома.
В груди моей угас давно пожар,
И память жаждет нового поклона.
Я преданный вассал её теперь.
Она - царица недр моих сердечных,
Но власть её жестока, будто зверь
Полей тоскливых, диких, бесконечных.
Во всём виню себя, весну, цветы,
Ветра, дожди, луну и даже небо.
Ведь заросли печали так густы...
Попал в них необдуманно, нелепо.
Беспечно относился к счастью в целом.
И предан ностальгии я всецело.
208
И предан ностальгии я всецело.
Но я уже не тот, что был вчера.
Я видел, как заря от страсти рдела*
У майского безумного одра*.
Сплеталось всё в цветущие узоры,
А звуки превращались в песни снов.
Весна роняла счастья луидоры*
У звёздами поставленных шатров.
И вязь из чувств украсила всё небо,
А жар сердец прохладу победил.
О, что же это было? Быль? Иль небыль?
Мой разум выступал, как тот Зоил*.
Но выступал он слабо и несмело.
О, бархат обжигающего тела.
209
О, бархат обжигающего тела.
Века пьянящий сладостный дурман
(Он часто поглощает нас всецело),
Сердец и душ таинственный шаман.
Пасы его порой неуловимы,
Они рождают грёзы и мечты.
И звёзды превращаются в сантимы*,