Метаморфозы
Шрифт:
«Неужели этот покосившийся сарай и есть профессорская дача?» – изумленно подумал Иванов.
– Прошу, – буркнул Стамов и открыл небольшую дверь, укрепленную поперечной перекладиной. Дверь издала неприятный, скрипучий звук.
«И все-таки он ненормальный», – решил про себя художник, рассматривая сколоченный из горбылей стол.
– Вы не правы, – неожиданно услышал он голос профессора с нотками недовольства.
– В чем неправ? – машинально спросил художник, а в голове мелькнуло: «Иногда он говорит так, как будто
– Да, я действительно умею читать ваши мысли, но сейчас не это главное, – сообщил профессор изумленному художнику. – Прошу, – и он открыл еще одну дверь, еле заметную и такую же приторно-скрипучую.
Сконфуженный художник, помимо своей воли, послушно прошел вслед за хозяином дачи. Они очутились в небольшом отгороженном пространстве, напоминающем чулан. Через открытую дверь пробивался тусклый свет, и было непонятно, чулан совершенно пустой или в нем все-таки что-то есть.
– Идите же сюда, – заметив полное замешательство художника, позвал профессор, – станьте возле меня.
Иванов подошел к Стамову и вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. Заложило уши, внутри что-то оборвалось, и он ощутил состояние близкое к невесомости.
Спустя непродолжительное время лифт остановился, створки двери распахнулись, и художник увидел залитый теплым светом просторный зал. Он торопливо шагнул за лифтовую дверь и оглянулся, в надежде рассмотреть, на чем они приехали.
Взору открылась сплошная стена, которая ничем не выделялась среди других многочисленных стен, расположенных по периметру многоугольника. На стены опирался огромный сферический потолок с проступающими ребрами. Сферу пронизывали странные колонны; ниши, неравномерно разбросанные по залу, отличались между собой размерами и вычурностью форм.
По залу прогуливались две девушки. Глаз художника отметил, что их лица не выражали никаких эмоций. Недалеко ползало огромное паукообразное существо и постоянно шевелило усами-антеннами. Вдруг оно подползло к Иванову, и он почувствовал, как будто кто-то пытается изменить ход его мыслей.
В нише напротив художник заметил еще одно существо, отдаленно напоминающее человека. Одна из девушек подошла к нему и дотронулась до шарообразной головы. Существо вмиг ожило, издало нечленораздельный звук, и на уродливом лице появилась гримаса-улыбка.
Иванов не на шутку испугался: «Это сверхсекретный испытательный центр, и я уже отсюда никогда не выберусь…»
– Не беспокойтесь, – отозвался Стамов, подходя к художнику. – С вами ничего плохого не случится. Сейчас мы очистим вас от токсинов, и я объясню, что нам предстоит сделать.
– Фа! – позвал профессор, и одна из девушек, пританцовывая, подбежала к Стамову. – Приведите этого молодого человека в работоспособное состояние, – и обратился к художнику: – Не вздумайте заигрывать с девушкой, она вас не поймет.
Фа подошла к Иванову и вежливо скомандовала:
– За мной!
«Робот
Они подошли к одной из ниш. Большую часть ее занимал прямоугольный шкаф, рядом располагалось кресло с желтыми подлокотниками и такой же желтой подставкой для ног.
– Садитесь в кресло и отдыхайте. Очень скоро к вам возвратится прежняя бодрость и ясность мыслей. Когда погаснет красный свет и загорится зеленый, встаньте и можете заниматься своими делами, – она коснулась рукой шкафа и ушла.
Художник почувствовал, как тело постепенно наполняется приятным теплом, головная боль уходит, а рассудок приобретает необыкновенную ясность. Как только красный индикатор погас, к нему подошел профессор:
– Ну вот, сейчас вы в нужной для нас форме, идите за мной.
Они подошли к одной из стен, профессор коснулся ее, часть стены растворилась, и они очутились в небольшой уютной комнате с двумя креслами и журнальным столиком.
– А теперь слушайте внимательно и приготовьтесь к необычным сюрпризам. Вы находитесь в земной лаборатории инопланетян.
От неожиданности художник подпрыгнул в кресле:
– Что?.. Что вы сказали?.. Инопланетяне?..
– Да, вы не ослышались.
Иванова охватило волнение. Его, Сережку, художника, удостоили вниманием инопланетяне! Пригласили для сотрудничества в инопланетный центр! Очень скоро его имя обретет мировую известность, а портреты разместят на глянцевых обложках журналов! От головокружительных перспектив, сулящих известность и славу, перехватило дыхание и закружилась голова. Нет, он примет подарок судьбы с достоинством. Как и подобает художнику.
Стамов, читая наивные мысли Иванова, снисходительно улыбался.
Пытаясь выглядеть перед профессором как можно скромнее в начале своей исторической миссии, художник спросил:
– Но почему именно меня? Я же как мастер, еще до конца себя не раскрывший… Я еще… так сказать… средненький…
Слова профессора как ушат холодной воды:
– Мы выбрали вас именно потому, что вы средний художник.
«Какой все-таки бесцеремонный этот профессор», – мелькнуло в голове Иванова. Себя он считал далеко не средним художником, хотя и непризнанным.
– Вы не вежливы со мной, – неожиданно для художника отчеканил металлический голос Стамова. – Странный и непонятный народ вы, художники. Прекрасно понимая свою посредственность, если не сказать бездарность, пытаетесь корчить из себя выдающихся мастеров. Мы выбирали типичного представителя, творчески работающего в области искусства, и выбор совершенно случайно пал на вас. Вместо вас мог быть любой другой, так сказать среднестатистический землянин, занимающийся искусством.
– Вы считаете, что как художник я типичная посредственность? И пишу хуже других?