Метель
Шрифт:
– Само собой. Но на Женю можешь рассчитывать.
– А желтая пресса, значит, идет по ложному следу, – задумчиво сказала Маша.
– Пусть себе развлекается!
…История получила продолжение на следующий день. Она была в больнице, у Сони, когда раздался телефонный звонок. Номер, высветившийся на дисплее, ей был незнаком.
– Здравствуйте, – услышала она в трубке. – Это Женя.
– Женя? Какая Женя?
– Сонина сестра. Ой, я так обрадовалась, когда узнала! А какая она?
– Кто?
– Соня?
– Соня?
– А можно я приеду?
– Куда?
– В больницу! Вы сейчас там?
– Да. Я там. То есть тут, – она все еще не могла взять верный тон.
– Мне дал ваш телефон Илья. Правда, он классный?
– Да.
– А где эта больница?
– Ты на машине поедешь?
– Ага. Мы с подружкой! Такси поймаем!
– А родители тебя отпустят?
– Папа на работе, а мама на маникюр поехала! Это на весь день!
– Но все равно им надо сказать.
– Не надо. Я уже взрослая. Мне шестнадцать! Она говорила, как ребенок, и Маша невольно улыбнулась. Потом назвала адрес клиники.
– Если мы заблудимся, я вам позвоню! – весело сказала Женя.
Они встретились у дверей. Маша ее сразу узнала по фотографиям в газете, хотя сначала увидела подружку. Рослую темнокожую девицу с пирсингом в ушах, носу и даже на нижней губе, с шапкой курчавых волос, не заметить было невозможно!
– Это Жанна! – представила ее дочь Владимира Васильевича. – А я – Женя!
– Маша. Сонина мама.
– Классно!
Жанна посмотрела на нее полусонным взглядом, и вяло улыбнулась.
– А это больница? – спросила энергичная Женя.
– Да. Клиника гематологии.
– А Соня в какой палате лежит? К ней можно?
– Да. Сейчас можно. Только надо надеть халаты, – строго сказала Маша.
– Мы наденем! Жанка, идем! Чего застыла?
Темнокожую девицу с пирсингом Соня восприняла как развлечение. Подумала, наверное, что из цирка выписали специально для нее! Жанна не обижалась на то, что ее так разглядывают, улыбалась своей вялой, полусонной улыбкой, и то и дело, трогала кончиком языка, кольцо в пухлой нижней губе, словно дразнила. Соня в ответ тоже улыбалась и показывала ей язык. И Маша невольно улыбалась.
Женя же, как живчик, обежала палату, потом высунулась в коридор, подергала за все ручки, открыла кран с водой, зачем-то потрогала и ее. Потом спросила:
– А когда можно сдать кровь? Сейчас можно?
– Кровь?
– Ну да! Я прочитала, что родители не подходят, подходят сестры.
– Где прочитала?
– В Инете!
– Она вчера весь день читала, – подтвердила Жанна и тронула языком кольцо в нижней губе.
– Давай не будем спешить, – осторожно сказала Маша. Все-таки она имела дело с девочкой-подростком, ее порыв, конечно, замечателен,
– А мы никому не скажем! – сразу нашлась Женя.
– Нет, так нельзя.
– Почему?
– Потому что нельзя.
– А, правда, мы с Соней похожи?
Маша посмотрела на одну, потом на другую. Ни малейшего сходства! Может это из-за Сониной бледности, из-за болезни? Лицо у дочери измученное, лечение в клинике ее изматывает. И ведь это только начало!
– Да. Вы похожи, – сказала она Жене.
– А чем мы можем помочь? – спросила та. – Сейчас?
– Да пока ничем. Вот когда начнется период реабилитации…
– Вы только скажите! – обрадовалась Женя. – Мы с Жанкой мигом приедем! Правда, Жанка? И денег достанем, если надо!
Та кивнула и тронула указательным пальцем проколотый нос, словно проверяя, все ли украшения на месте? Маша с удивлением смотрела на обеих. Так вот они какие, рублевские дети! Именно дети! Их невозможно ничем удивить, кроме огромного горя, которое они вдруг увидели, выбравшись из-за высокого забора, окружающего сказку. Они воспринимают это как развлечение, но помощь предлагают искренне.
– Спасибо тебе, – улыбнулась она Жене.
– Да я еще ничего не сделала!
– А что тебе купить? – вдруг спросила Жанна, обращаясь к Соне.
– Спасибо, у меня все есть, – по-взрослому ответила та. – Вот только собаки нет…
– Соня! – строго сказала Маша. – Перестань!
– А какую ты хочешь? – спросила Жанна.
– Ей нельзя сейчас собаку. После трансплантации все должно быть стерильно, никаких микробов. Соня будет жить в боксе, а собаку получит, когда поправится.
– Я обязательно поправлюсь! – горячо сказала Соня.
– Я тоже люблю собак, – мечтательно улыбнулась Жанна. – У моей мамы три. Три собачки. Они такие смешные! Особенно когда им выщипывают шерсть! Голые, представляешь?
– А твоя мама – негр?
– Соня!
– Она мулатка, – с улыбкой ответила темнокожая девочка. – И я мулатка.
В палату вошла Надя. Оглядела странную компанию и заметила:
– У тебя сегодня много гостей, Соня.
– Это моя сестра! – с гордостью ответила та. Маша невольно улыбнулась.
– Она знает? – удивилась Надя и посмотрела на нее.
– Ей Илья сказал. То есть, сначала Жене. Женя, а твоя мама знает?
– Нет. А зачем ей?
– Да, наверное, не надо ее расстраивать.
– Да ей все равно. Они с папой плохо живут.
– Зачем ты так говоришь?
– У нас мало кто хорошо живет, – кивнула кудрявой головой Жанна. – К нам папа почти не приезжает. У него другая семья. У меня тоже есть сестра. И брат.
– Девочки, вам пора прощаться, – строго сказала Надя. – Соне пришло время делать процедуры. И ты, Маша, иди.