Метеор
Шрифт:
Итак, во славу божью возьмемся за дело. А если мы не будем знать, как поступить дальше, да помогут нам необходимость или случай. С чего же начать?
Каковы будут мои первые слова о человеке с Антильских островов? Начнем с самого начала: "Жил мальчик, у которого не было матери…"
Плохо! Так ничего не выйдет. Ведь у пациента Икс нет ни лица, ни имени, значит, у него нет личности, он Неизвестный. Если же мы дадим ему дом и семью, мы будем знать его, как говорится, с пеленок. Он перестанет быть неизвестным, утратит свой главный и самый выразительный признак. Чтобы остаться самим собой, он должен сохранить инкогнито. Да будет же он человеком без происхождения и без документов. Давайте соблюдать принятое условие, держаться того, что
Итак, у нас есть персонаж, и он уже появился на месте действия. Место определено заранее: это остров Куба, Это мог быть любой остров Антильского архипелага, любое место в мире, лишь бы оно было достаточно отдаленно. Отдаленность дана тем, что он летел неизвестно откуда. Это далекие и экзотические края именно потому, что они нам неведомы. Деньги, найденные у него в карманах, позволяют предположить, что это Антильские острова, Правда, есть и другие страны, где соседствуют американские, британские, французские и голландские владения, — это берега моря, которое омывает Филиппины, Аннам, Сингапур и Суматру, и ничто не исключает такой возможности. Мне пришлось выбирать, и я, по чисто личным мотивам, выбрал Антильские острова: я уже говорил вам, что в них для меня таится особое очарование. Именно туда меня всегда тянуло убежать. Наверное, я никогда не попаду туда, но этот край живет в моей душе ярче, чем страны, где я побывал.
Таковы исходные данные нашего повествования, остается определить его terminus ad quern [20] . Разумеется, это падение человека, не долетевшего до места назначения. Но тут возникает важный вопрос: летел он в какое-то новое место или возвращался домой? Нам известно одно: он страшно спешил и летел в бурю. Можно считать, что, когда человек едет в чужие края, в новую, незнакомую обстановку, он обычно колеблется, даже опасается, и это как-то сдерживает его. И, наоборот, человек, возвращающийся домой, нетерпелив: для него важна только цель, а дорога, которая ведет к ней, — досадная помеха. Я сказал бы, что наш человек очень спешил именно потому, что возвращался, и я принимаю эту правдоподобную гипотезу, как факт. Не говорю уже о том, что улетать можно во всех направлениях розы ветров, ибо возможности выбора неограничены, а возвращаясь, можно лететь только в одно единственно мыслимое место, к цели определенной в самом начале пути, к цели, необходимой и неизменной.
20
Конечная цель (лат.).
Обратный путь всегда определен точно. Итак, вот он, конец нашей повести, а теперь можно перейти к началу.
Начало ее туманно и неясно, как случайность.
Дело происходит где-то на Кубе, среди живых изгородей бугенвилей. За кем-то гонятся, слышны револьверные выстрелы, и на дороге, похожей на Млечный Путь, остается лежать неизвестный. Он ранен в шею. Ранен широким ножом для сахарного тростника…
Дочитав до этого места, хирург недовольно фыркнул и бросил рукопись на стол. Чушь! Ведь у пациента Икс нет шрама на шее. Есть только шрам над правым соском, но и эта рана была нанесена не широким ножом, а тонким кинжалом. Поверхностное ранение: оружие наткнулось на ребро.
XXIII
Итак, где-то на Кубе среди живых изгородей бугенвилей… За кем-то гонятся, хлопают револьверные выстрелы, и на дороге, похожей на Млечный Путь, остается лежать неизвестный. Он ранен в шею, ранен широким ножом для сахарного тростника. Метрах в десяти лежит еще какой-то человек, руки и ноги у него широко раскинуты, как у марионетки.
Он мертв.
Над раненым склонились трое мужчин и тихо
— И на кой черт ввязался этот осел! — сердится один из троих и чешет в затылке. — Que mierda [21] ! Отнесите его в дом, ребята.
Раненого хватают за руки и за ноги и, шаркая башмаками, волокут его по дороге, как мешок кукурузы, оставляя след на пыльной дороге. Пеоны, пыхтя, тащат этого бродягу по "Млечному Пути": протрясись, протрясись, проклятый, так тебе и надо.
Его кладут за дверью, и какая-то старуха светит ему в лицо фонарем и поминает всех святых, а хозяин дома — воротила, судя по злой, багровой физиономии и свирепым бровям, — наклоняется и говорит:
21
Экое дерьмо (исп.).
— Что за свинью вы сюда принесли?
Тот, кто чесал затылок, подмигивает человеку с косматыми, бровями.
— Чтобы он не удрал, ваша милость. Когда тот кабальеро вышел отсюда, мы услышали выстрелы и выбежали поглядеть, что случилось. Там лежал вот этот даго [22] , в руке у него был револьвер. Неподалеку валялся тот бедняга. Мертвый, бог его прости!
Двое других слушали, разинув рты, и, видимо, хотели возразить. Хозяин вопросительно поднял брови.
22
Даго — уничижительное прозвище латиноамериканцев.
— Вы уверены, что он мертв?
Долговязый пеон перекрестился.
— Загнулся, ваша милость! Не меньше трех пуль получил в затылок… А в руке у него был нож. Видно, защищался, когда напал этот бандит. Убийца хотел удрать, но тут мы его и схватили. Вы свидетели, ребята, а? Ну-ка, подайте голос!
Только теперь те двое смекнули в чем дело, и их лица расплылись в широкой улыбке: да, да, ваша милость, бог свидетель, так все и было, святая правда. Он застрелил того кабальеро и хотел дать тягу. А в руке у него был пистолет…
— Надо вызвать полицию, пусть заберет его, — предложил долговязый и вопросительно посмотрел на хозяина.
Тот гладил свой сизый подбородок и хмуро размышлял.
— Нет, Педро (или Сальвадор, имя я не выбрал), лучше не надо. Если бы полиция искала его… другое дело. — Он пожал плечами. — А зря я его не выдам. Это было бы непорядочно. Заприте его где-нибудь в сарае и дайте выпить.
Верзила развел руками.
— Ваша милость, он и так пьян в доску.
— Дайте ему выпить. — нетерпеливо повторил хозяин. — И пока что не болтайте о нем попусту, понятно?
— Понятно, ваша милость, желаем покойной ночи… Налейте ему, ребята, рому в глотку, пусть совсем обалдеет. Что делать такому бродяге около дома нашего хозяина, зачем ему совать нос в чужие дела? Он, правда, не похож на метиса, но все равно, один черт. Какой-нибудь голландец или бродяга-янки, судя по тому, как он опустился. Буль, будь, еще… влейте в него еще малость рому, пусть-ка хлебнет, выбьем из него последние остатки памяти!
Дело кончилось белой горячкой. Незнакомца трясло сильнее, чем в лихорадке. Старуха, что стояла над ним с фонарем, подает ему воду в простом глиняном кувшине и прикладывает компрессы ко лбу и щекам. Человек не приходит в сознание. (Мотив беспамятства вначале и в конце — круг замыкается.) Старуха полуиндианка, родом откуда-то из Мексики, у нее сухое лошадиное лицо, грустные глаза мигают озабоченно и сочувственно.