Метка рода
Шрифт:
— Князь велел в гридницу тебя просить.
Грудь словно сжалась, и сердце биться, кажется, перестало.
Вейя бросилась собираться, торопливо стягивая с себя сорочку, да исподнее надевая, позволила Мире собрать её как следует: надела платье — хоть не праздничное, но видное, в каком не стыдно перед князем показаться. От волнения всё из рук валилось — пальцы дрожали, не слушались — не могла тесьму завязать путём, хорошо, Мира помогла и волосы сплела в тугую косу, и очелье повязала, украшенное кольцами витыми. Эти кольца отец привёз с торговой горды. Он одаривал каждый раз дочь,
Собравшись, Вейя вышла во двор. Детинец после вчерашнего гульбища тонул в тишине. Рассвет золотил высокие кровли вежей да верхние ярусы срубов. Вейя шла быстро по мощёной брёвнами дорожке и уже вскоре оказалась в брюхе душной гридницы. Конечно, празднество продолжится, и уже скоро начнут просыпаться гридни, сначала разбредутся кто на реку, кто в баню, да вновь костры будут жечь, распивать братчину и гулять дальше. И ей бы вместе со всеми, но Вейя от этого общего веселья оторвана. Пока не узнает, что с Гремиславом и где он — не успокоится.
Вейя, затаив дыхание, прошла по сумрачному переходу, всё больше ловила голоса, исходившие из нутра гридницы. Она и в самом деле оказалась не пустой: князь сидел в окружении мужей за длинным крепким столом, среди них и Далебор. Вейя сглотнула — уж кого, а его не ожидала видеть, хотя стоило подле князя его самым первым встретить. Поспешно отвела глаза, понимая, как опрометчиво проговорилась вчера.
— Здравствуй, князь, — почтила Годуяра, когда тот повернулся, заметив вошедшую в двери девушку.
— Тебе по добру. Проходи, не стой на пороге, — позвал, отделяясь от остальных, прошёл на другой конец стола.
Вейя прошла вглубь, проследовав за князем, на лавку опустилась, ощущая на себе душащий взгляд зелёных глаз сотника. Годуяр опустился в кресло дубовое, на Вейю перевёл взгляд, посмотрев с большим вниманием. И всё же она видела сходство родства, хоть и далекое и не сразу приметишь, а оно всё же выделялось: и нос прямой с узкими крыльями выдавали род в нём древний, и волосы чуть вьющиеся тёмно-каштановые, взгляд пронзительный, складка тонкая меж бровей только суровости и остроты его лику придавала. Князь в самой своей силе, Далебор всего чуть младше его, но всё равно разница заметна.
— Вчера на пиру не видел тебя, Любица сказала, нездоровится?
Вейя моргнула, краем глаза замечая, как пошевелился Далебор, и воздух до того сгустился, что Вейе и дышать нечем стало.
— Сегодня лучше уже, — выдохнула.
Князь, усевшись в кресле удобнее, выжидающе помолчал, смотрев на Вейю холодными синими, как лёд, глазами.
— В Годуч ныне дороги нет, туда ты не возвернёшься теперь. Гремислав… Не жди его… — сказал.
И Вейя, как ни храбрилась, а всё равно дыхание перехватило — не готова была такое услышать.
— Что случилось? — не оступилась, желая знать всё.
— Он с дружиной к Тургайской гряде отправился. И оттуда... не возвратился… — князь помолчал, стылые, как зимние колодца, глаза всё буравили Вейю.
Тишина по слуху ударила плёткой, что зазвенело в голове, даже мужи притихли.
— Полегли там многие… Но ты не горюй вперёд времени.
Неужели… Полонили? Худшего Вейя и представить не могла. К горлу подкатил ком. Нет, не может этого быть! Но мысли страшные завертелись против воли, утягивая Вейю куда-то в пропасть, не могла вздохнуть толком.
— И как понимать должна, — продолжил князь, — сейчас время неспокойное, идут к нам хазары, тут уж догляд нужен будет во всём. Заботы ныне тяжёлые. Думал я тебя отправить к родичам сестры своей, но... что ты там делать будешь одна… — Годуяр склонился, локти на стол положив, на Вейю внимательно взглянул. — Жив Гремислав или нет — не знаю, Вейя. Потому решил я, что ты со мной в Каручай поедешь. Жизнь твою устрою, чтобы под защитой была надёжной.
Глава 11
Вейя опустила взгляд, рассеянно посмотрев перед собой, невольно припоминая слова волхвы. В беду всё же попал Гремислав. И о какой судьбе её может быть речь, когда… Вейя вздрогнула, приходя в себя. Она поедет в Каручай. Должна.
— Хорошо, — кивнула, соглашаясь с тем, чего она хотела сама, — воля твоя.
Князь отпрянул от стола.
— Будь готова, утром следующего дня покидаем Кряжич.
Глаза Годуяра будто потеплели немного, и Вейя ощутила заботу к ней — верно, Годуяру жалко её стало. Влажно сделалось глазам, что стены поплыли.
— Я пойду. Благодарю, князь, за заботу… — с трудом проговорила — сковало во рту язык, Вейя сглотнула, проталкивая вставший в горле влажный ком.
— Ступай, — не стал держать.
Поспешила подняться, да невольно глянула в сторону тихо разговаривавших мужей, напоровшись взглядом на Далебора. И дрожь по спине прокатилась от взора его пристального. Вейя отвернулась тут же, вышла из-за стола. Слышал всё сотник, что князь решил, он к ней теперь и приблизиться остережется — хоть трусливым не казался, да всё же жизнь дороже — что если Вейя ненароком расскажет всё князю?
Вейя покинула гридницу, спеша скорее скрыться от глаз Далебора, что так стыло прожигал её до самого порога. Шла, стараясь сдерживать слёзы, но всё чаще проводила ладонью по щекам, стирая мокрые дорожки. Как только вышла к женскому стану, остановилась на перепутье. Возвращаться в стены не хотелось. Подняла голову, взор обращая в чистое небо, утопая в синеве, озарённой утренним светом, силой звеневшей. Что теперь будет — только одним богам известно. Вейя вдохнула глубоко, наполняя грудь воздухом ещё холодным, развернулась и к воротам направилась. Нужно известить Доброраду, что покидает Кряжич, доведётся ли увидеться ещё с волхвой — неизвестно.
***
Знакомой, усыпанной хвоей дорожкой, Вейя добралась к избе быстро. На этот раз нашла волхву у сруба.
Доброрада, обряд творя, стояла возле костра, что разожгла в чаще. Женщина обернулась, услышав шаги позади себя, прочертила посохом по земле, что-то проговорила, а потом поманила гостью подойти. Вейя приблизилась, смотря на потрескивавший огонь.
— Пришла, сказать… — начала Вейя, поворачиваясь к женщине, что смотрела на девушку спокойно, — завтра в Каручай отправляюсь вместе с князем.