Шрифт:
Глава первая
Стоял прекрасный майский день. На небе ни облачка. Солнце светило ласково, но ненавязчиво. Москвичи, скинув наконец опостылевшие за холодные деньки куртки и свитера, прогуливались по Манежной площади в майках и легких рубашках.
Стройная женщина средних лет с коротко стриженными каштановыми волосами и упрямо вздернутым носиком сидела на скамейке, скинув туфельки, и со скукой во взгляде рассматривала гуляющих.
Было видно, что это занятие не приносит ей никакого удовольствия, а занимается она
Несмотря на скучающий вид, в ее блестящих глазах, под которыми легла легкая тень, какая обычно бывает после бессонной ночи, читалась тревога.
На другой конец лавочки присел пожилой мужчина в потрепанном костюме, посмотрел на женщину, улыбнулся и подмигнул ей. Видимо, рассчитывал на ответную улыбку. Однако просчитался. Женщина лишь сердито нахмурилась и поближе пододвинула к себе небольшой портфель из коричневой кожи. Мужчина хмыкнул и отвернулся.
Народу на площади было полно, в особенности молодежи. Однако попадались и вполне зрелые люди. Кто-то сидел на скамейке и потягивал пиво, кто-то лениво прогуливался, что-то насвистывая себе под нос и глазея на кремлевские стены.
Ее всегда удивляло, откуда в разгар буднего дня берется столько бездельников? Складывалось впечатление, что в Москве люди не работают, а только и делают, что шляются по кафе, пьют пиво и совершают шопинги. Хотя чего удивляться, подумала она, Москва огромный город, и на восемь миллионов жителей всегда отыщется несколько сотен тысяч тех, для кого жизнь сплошной и бесконечный праздник. Как там у Хемингуэя? Париж — это праздник, который всегда с тобой? То же самое можно сказать и о Москве. А если добавить к этому десятки, а может быть, даже сотни тысяч приезжих…
— Привет, — произнес у самого ее уха густой, хрипловатый баритон.
Женщина вздрогнула и подняла лицо.
Высокий парень с широченными плечами пожимал руку пожилому мужчине, не обращая на нее никакого внимания.
Пожилой поднялся, и оба мужчины удалились.
«Дорогая моя, у тебя паранойя, — сказала себе женщина. — Успокойся. Ты уже не маленькая. А то ведь так недолго и с ума сойти».
Однако, несмотря на все доводы разума, волнение осталось. Сидеть просто так было невыносимо. Нужно было скорее чем-нибудь себя занять.
Женщина сунула босые ноги в туфельки, взяла портфель и поднялась со скамейки. Подумала мгновение, не вернуться ли домой, но тут же обозвала себя трусливой дурой и, решительно тряхнув каштановыми прядями, направилась к подземному переходу.
По сравнению с улицей в переходе было прохладно и мрачно. «Прямо как в склепе», — подумала женщина и усмехнулась. В отличие от площади, людей здесь было немного.
Она огляделась по сторонам, и взгляд ее упал на газетный киоск. «А почему бы и нет?» — подумала женщина и двинулась к нему.
Посмотрела на выставленные в витрине киоска газеты и журналы, сунула руку в карман, достала мелочь. Посчитала. Хватало на пару газет.
— Вы берете? — обратился к ней
— Разумеется, — недовольно проворчала женщина, окинув его таким взглядом, что паренек смущенно поежился.
Он виновато улыбнулся и тут же отошел в сторону, уступая ей место у окошка.
Женщина хмыкнула и, наклонившись к окошку, произнесла:
— Будьте добры, «Версию» и…
Договорить она не успела. У нее за спиной раздался легкий хлопок.
Брызнувшая фонтаном кровь залила стекло киоска. Женщина покачнулась и медленно сползла на цементный пол.
Стоящая рядом торговка с охапкой легких блузок в руках повернула голову и, увидев лежащую на полу женщину, энергично перекрестилась.
— Эй! — окликнула она. — Эй, девушка!
Проходящий мимо седой мужчина остановился.
— Что это с ней? — спросил он у продавщицы блузок. — Обморок? Подошел чуть ближе. — Да нет, не похоже.
Паренек в очочках страшно побледнел, попятился назад, чтобы не наступить в расплывающуюся по полу лужу крови, поднял глаза на седовласого и тихим, дрожащим голосом сказал:
— В нее стреляли.
— Кто стрелял? Когда? — не понял седовласый.
— Я не знаю, — пролепетал парень. — Вы что, не видите? — Голос его сорвался на хриплый шепот: — У нее из головы… кровь.
Скрипнула дверца. Молоденькая белокурая продавщица вышла из газетного киоска и в растерянности остановилась перед лежащим телом. Левая щека продавщицы была испачкана кровью. Она явно была в шоке. Еще несколько человек из прохожих остановились перед лежащей женщиной и, не зная, что предпринять, изумленно уставились на расплывающуюся по цементному полу вязкую багровую лужу.
Парень в очочках присел рядом с женщиной на корточки. Робко заглянул ей в лицо и в ужасе отшатнулся. Затем повернулся к торговкам и произнес нервным, срывающимся голосом:
— Позовите милицию! Она мертва!
Какой-то подросток, вертевшийся рядом, бросился исполнять приказание.
Он пулей пронесся по ступенькам, ведущим вверх. Выбежав на улицу, огляделся и со всех ног кинулся к зданию Государственной думы, где приметил двух милиционеров в голубых рубашках.
Тем временем студент поднял с пола кожаный портфель женщины. Повернувшись ко все еще не пришедшей в себя публике спиной, он открыл портфель, лязгнув позолоченными замочками, что-то быстро оттуда достал и засунул во внутренний карман пиджака.
Затем поднялся с корточек и, бросив через плечо: «Я за „скорой“», быстрыми шагами двинулся к выходу, в сторону Тверской улицы.
Возле тела стал собираться народ.
— Что такое? — спрашивали те, кто стоял позади. — Что дают?
— Убили! — отвечали им.
— Кого убили?
— Да вот же, женщину. Не видите, что ли?
Продавщица газетного киоска приложила ладони к забрызганному кровью лицу и зарыдала.
Из толпы вывернулась какая-то тетка с красным, испитым лицом и крикнула: