Меткий стрелок
Шрифт:
Он вновь повернулся к воришке. Подмигнул ему и сказал:
— А ты молодец, что не стал сопротивляться. У меня ведь пистолет. Вот смотри.
Он поднял пистолет, нацелив его воришке в живот, и нажал на спусковой крючок.
Раздался резкий хлопок. Воришка схватился ладонями за живот. Между пальцев у него забулькало. Он оторвал одну ладонь от живота и поднес ее к лицу.
— Это кровь, — объяснил ему Кирилл. — Из твоих кишок.
Воришка перевел взгляд на Кирилла. В его вытаращенных
— Ты сам виноват, — пожал плечами Кирилл. — Ты ведь знал, что воровать — это нехорошо.
Воришка покачнулся и рухнул на траву.
Кирилл подошел к нему поближе и заглянул в бледное, потное лицо с серыми губами. Воришка был еще жив. Он лежал в траве, прижав ладони к кровоточащему животу, и смотрел на Кирилла расширившимися от ужаса глазами.
— А ты живучий, — с улыбкой сказал ему Кирилл. — Если б я тебя не шлепнул, прожил бы еще лет пятьдесят.
У воришки затряслись губы.
Кирилл с улыбкой поднял пистолет и выстрелил воришке в голову.
В тот раз он не испытал никаких отрицательных эмоций. Даже сам себе удивился. Забросал воришку прелой листвой, сел в машину и поехал.
По дороге долго думал: что все это значит? «Может, я ненормальный? Может, я выродок какой?» Однако вскоре он успокоился. В конце концов, столбцы газет пестреют сообщениями об убийствах, ежедневно на воздух взлетают сотни автомобилей, тысячи людей корчатся в лужах собственной крови.
«Выродок — это тот, кто убивает человека за три копейки или за бутылку водки, — думал Кирилл. — Ну или тот, кто убивает ради собственного удовольствия. Например, Чикатило. Вот тот был настоящий ублюдок. А я… Тут на ум ему пришла реплика из какого-то американского боевика, и он улыбнулся. — Ничего личного, дружок. Это просто бизнес. Просто бизнес».
Даже в дешевых боевиках появлялись иногда дельные мысли.
— Это просто бизнес, — повторил Кирилл, лежа на спине и пуская в потолок струйки сизого дыма.
Затушив окурок в пепельнице, он поднялся с кровати, сладко потянулся и побрел в ванную. Ополоснул лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало.
Что и говорить, лицо у него было красивое. Не лицо, а просто загляденье. Прямой нос, решительно очерченные губы, густые ровные брови, а под ними — большие серо-голубые глаза, которые могли смотреть и решительно, и нежно, и яростно, и ласково.
Кирилл вновь, в который уже раз за последние сутки, вспомнил, каким взглядом смотрела на него Баскакова. Ресницы дрожат, на щеках — легкий румянец. Такое ощущение, что она готова была проглотить его целиком.
«Хорошая была шлюшка, — с грустной улыбкой подумал Кирилл. — Жалко, не попользовался. Но… — он вздохнул, — бизнес есть бизнес».
Кирилл принял холодный душ, тщательно
Затем Кирилл надел белую футболку с модным треугольным вырезом и французские белые джинсы из тонкой мягкой ткани. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Совсем уже было собрался идти, но тут вдруг вспомнил про испорченную рубашку и решил переодеться. Кровь — штука коварная.
Надел черные джинсы и темно-синюю джинсовую рубашку. Добавил к этому темные очки. Посмотрелся в зеркало — ни дать ни взять, бешеный пес. Что ж, по крайней мере выбранный образ соответствует сегодняшним планам.
Кирилл вынул из ящика стола пистолет и засунул за ремень. Глушитель он, как всегда, положил в карман. Теперь можно было идти.
Но тут зазвонил телефон.
Кирилл вышел в прихожую и снял трубку.
— Алло, Кирилл? — Голос у Зелека Александровича был хриплый и усталый.
«Заболел он, что ли?» — подумал Кирилл.
— Ты почему до сих пор дома?
— Как раз собирался уходить.
— Поспеши. Время не ждет… — Короткий вздох. — Слушай, Киря, есть еще одно задание.
— Еще одно? — Кирилл почувствовал непонятное волнение. Слишком уж зловещий был у шефа голос. — Какое?
— Помнишь дачу Саца?
— Разумеется. Сколько раз бывал.
— Как только разберешься с Озеровой, езжай туда…
— Зачем?
— Не перебивай. Слушай внимательно. Приедешь на дачу и спалишь ее, к чертовой матери. У тебя остались бомбы, которые сделал Мефодий?
— Да. Еще две штуки. Но…
— Воспользуйся ими, мой мальчик.
Кирилл передернул плечами. Никогда еще Зелек Александрович не называл его «мой мальчик». Что-то было не в порядке, раз Шустова потянуло на сантименты.
— Зелек Александрович, я не понял… Я что, должен взорвать дачу Олега Саца?
— Ты понял все абсолютно правильно.
— А что скажет Олег? И кстати, где он сейчас? Что о нем слышно?
— Я надеюсь, что Сац сейчас на своей даче, и ты с ним сегодня увидишься.
Кирилл хмыкнул:
— Интересное кино. И как я ему все это объясню?
— Мальчик мой, ты ничего ему не будешь объяснять. Ты просто сделаешь с ним то же самое… что и с его дачей.
Кирилл открыл рот, но так и не смог ничего сказать.
— Что такое? Киря, ты где?
— Я… я здесь, Зелек Александрович. Только я не понял…
— Прекрати корчить из себя Белоснежку, — гневно сказал Шустов. — Ты все прекрасно понял. А если не понял, я еще раз объясню: взорвешь дачу со всем содержимым и прикончишь Саца. Так понятней?