Метод 2. Обратная сторона любви
Шрифт:
В зарешеченном окошке виднеется стереотипно раскачивающийся Меглин. Есеня смотрит с ужасом, слушая Бергича.
– Лезвие ножа задело эпикард, стенку сердца… Это все, приговор. Я просто для очистки совести, врачебной, послушал. А оно бьется! Сердце! Вошел в грудную клетку, я не хирург, не умею, ну, вошел, тампонаж, потом все. Остановка. Качаю. Клиническая смерть – пять минут, ну шесть, семь, это редкость большая, а у него… Девять минут, я ручку взял, записать время смерти! И вдруг. Пульс. Три часа так. Остановка, опять бьется, остановка, и опять. Будто не хотел
– Почему мне не сказали? – Есеня смотрит растерянным взглядом.
– Если бы не этот убийца свадебный на нашу голову – так бы и лежал себе в дурке! – Стеклов был раздражен.
– Эта. Убийца не этот, а эта. Она. Женщина. – Есеня выговаривает каждое слово практически по слогам.
– С чего ты взяла?
– Он сказал.
– Ну, он много чего наговорил. Думали, в нем чуйка проснется. В родных, так сказать, пенатах. Ошиблись. – Бергич забрался в кабину минивэна: – Все, поехали!
После всего Есеня идет к своей машине. Ей хочется сбежать. Вернувшись домой, она увидела спящего мужа рядом с кроваткой дочери. От ее присутствия Женя просыпается, потирая глаза. В комнате царит полумрак.
– Видела его?
– Да.
– Ясно.
– Мне жаль, что они с тобой так. Ты не виноват.
– Ладно, нормально. С ребенком посижу, кто-то должен. Может, и к лучшему.
Женя встал и хотел пойти к двери, но Есеня перехватила его руку. Посмотрев в глаза мужу, она притянула его для поцелуя. Он ответил на ласку, страстно вовлекаясь в эту игру. Они как будто пытаются доказать друг другу, что все еще важны и значительны их отношения. Вдруг начинает плакать ребенок. Есеня и Женя замирают. Она смеется.
– Никакой личной жизни.
Женя идет к кроватке, тепло улыбается, начиная укачивать Веру, поет что-то успокоительно-неразборчивое.
– Это и есть наша жизнь.
Поздно ночью, сидя над столом и рассматривая материалы дела, Есеня вдруг решительно встала и пошла к машине. Женя успевает только посмотреть вслед уезжающей жене. Ночной лес растворял в тишине каждый звук. Есеня слышала шелест шин. Мысли в голове роились с немыслимой скоростью. Она вышла из машины на стоянке в лесу и, спустившись по склону, подошла к берегу. На берегу ее ждал санитар, он подтянул лодку, которая поплыла, растворяясь во тьме.
Оказавшись в клинике наедине с Бергичем, Есеня поняла, что все достаточно серьезно и тот человек, которого она знала раньше, просто, возможно, не существует. Она попросила Бергича рассказать подробнее, что произошло и какой диагноз у Меглина.
– Нарушение сознания. Шизофазия. Онейроидный синдром, симптоматика параноидальной шизофрении. В общем, ты сама все видела.
– Он всегда такой?
– Нет. Но сейчас он не будет говорить.
Их шаги гулко отдаются в пустом коридоре. Подойдя к закрытой двери, у которой дежурил санитар, они зашли в палату. Меглин сидел на краю кровати в позе птицы, обхватив колени руками и задрав голову, с открытым ртом смотря в окно, на луну.
Есеня посмотрела на Бергича
– Здравствуй. Родион? Ты меня слышишь? – Но Меглин не отреагировал на слова Есени.
– Он сейчас в своем мире. – Бергич подошел ближе.
– А он долго таким будет? Когда я смогу поговорить с ним?
– Приезжай утром.
– Я останусь с ним. Я справлюсь.
Санитар обеспокоенно посмотрел на Бергича, но тот, подумав, кивнул, и они ушли, оставив Есеню с Меглиным наедине. Она села в углу на пол и посмотрела на Меглина, но реакции не было.
– Когда захочешь говорить, просто кивни. Ладно? – в голосе Есени слышались нотки нежности и беспокойства.
От усталости и произошедших событий девушку клонило в сон, и она не заметила, как заснула прямо на полу, буквально провалившись в глубокую фазу сна. Проснувшись от каких-то звуков, Есеня поняла, что кто-то скребется. За ночь тело затекло, шею было трудно расправить. Она с удивлением посмотрела на Меглина, который стоял у окна и что-то делал.
Есеня еле слышно произнесла:
– Родион?
Меглин оглянулся настороженно и ответил:
– Рубль дай. Или пять.
– Зачем? – Есеня подошла к нему, роясь в карманах, вытащила мелочь.
Меглин не ответил. Он забрал монету из мелочи, пытаясь ею вытащить один из гвоздей, которыми было закреплено окно.
– Что ты делаешь? – Есеня непонимающе смотрела на Родиона.
– К двери не поворачивайся. Он, сука, камеру повесил, думает, я не знаю. За идиота держит.
– Кто? Какую камеру?
Меглин посмотрел на нее напряженно, потом засмеялся.
– А я тебя помню!
– Да? – на лице Есени появилось удивление.
– Ты же из магазина, да? Рядом с домом моим?
Есеня, на минуту поверив в чудо, огорченно посмотрела на забитое окно.
– Нет. Мы работали вместе.
– В ментовке? – Меглин стал немного серьезнее.
– В ментовке, да.
– А почему шепотом? Они звук тоже пишут? – Меглин, отчаявшись открыть окно, опустился на колени и начал затачивать ребро монеты о плиту пола.
– Кто они?
– Ну, эти. Ликвидаторы последствий. Таблетки мне дают, а в таблетках – жучки. Микросхемы. Маленькие. Думают, я не знаю. Главное, спиной держись к двери, они тогда не видят.
– Кто они, там нет никого. – Весь разговор напоминал Есени галлюцинацию.
В коридоре послышались шаги, и Меглин торжествующе посмотрел на Есеню, пряча монету под щель между плинтусом и полом, и торопливо встал.
Дверь в палату открылась, и вошел санитар, сказать, что пора вести Меглина на завтрак. В общей столовой Есеня присоединилась к Бергичу. Меглин в очереди больных набирал на поднос еду, перед ним шел мальчик лет девяти, тоже с подносом. Набрав еду, больные получили у медсестры лекарства. Меглин поставил на поднос прозрачный стаканчик с несколькими разноцветными таблетками. Есеня и Бергич наблюдали за ним от своего стола.