Метод любви
Шрифт:
– Ну что, прощай,- сказала она,- ночью я уезжаю.
– Может быть, все-таки мне можно знать, где ты будешь?
– Нет, тебе в-особенности этого знать нельзя. Ты ведь понимаешь. Это невозможно. Невозможно. Поклянись, что не будешь меня искать.
–
– Ты это сделаешь, потому что я так хочу. Обещай. Ну.
– Хорошо.
Мы помолчали.
– Ну все, иди, - сказала Ольга.
– Я хочу проводить тебя на поезд.
– Нет, иди.
Мы вышли в прихожую. Я горячо обнял ее. Никогда я не хотел женщину так, как в тот момент. Никогда я не был так близок к тому, чтобы наброситься на женщину. Но я сдержался. Все знают, что на меня можно положиться. Она не пыталась освободиться, но была совершенно холодна. В ней была какая-то отстраненность, я почувствовал смутный страх, слезы выступили у меня на глазах.
– Может быть, ты все-таки дашь о себе знать? И когда-нибудь позволишь себя увидеть?
– спросил я.
– Ты и так накидал целую гору в свой жизненный воз, как говорит Сережа,- засмеялась она,-Прощай.
Я помню, как утром следующего дня я сидел у себя в кабинете, и пытался собраться с мыслями. В этих занятиях всегда была успокаивающая надежность. Успокаивающая объективность. Но я не мог сосредоточиться. Я смотрел через стеклянную стену десятого этажа на автомобили, снующие по набережной, и перед глазами стояло лицо женщины.
Единственной женщины.
С Сережей я долго
Когда я спросил о ней, Сережа рассказал:
– Было от нее письмо. Она пишет, что пытается устроить свою жизнь. Что у нее появился человек, за которого она собирается замуж и которого надеется полюбить.
Сережа выглядел очень плохо. От пьянства кожа у него приобрела красноватый оттенок, и, хотя после этого письма его совесть могла успокоиться, но, видно, что-то у него не складывалось.
Потом мы опять долго не виделись.
Когда я вновь навестил его, то увидел, что он совсем спился и стал почти невменяем. Помню, я подумал, что недолго еще он удержит эту мансарду, и в следующий раз, если мне придет желание его увидеть, придется искать его где-нибудь на Нарвской, где тусуются бомжи.
Единственное, зачем он был мне нужен- это чтобы что-то узнать об Ольге. Я сразу спросил о ней. Сережа молчал довольно долго, собираясь с пьяными мыслями, потом сказал:
– Она покончила с жизнью. Все продумала, чтобы я не узнал. Но раскрылось, началось расследование, пришли ко мне.
И последней заботой в ее жизни было, как бы своей смертью не побеспокоить Сереженьку.
Больше мы с ним никогда не виделись, и что с ним было дальше, и даже жив ли он сейчас, я не знаю.