Метод отстрела
Шрифт:
«Сволочь! – уже в который раз за этот долгий день подумал командующий. – Господи, ну какая же сволочь!»
Ему была отвратительна сама мысль о том, что приходится оправдываться перед этим человеком. И тем обиднее было оправдываться.
– Утром рейнджеры начнут преследование… – попытался он что-то объяснить.
– Кого собираются преследовать ваши рейнджеры?! – презрительно скривил толстые губы советник. – Где они собираются преследовать?! В какую сторону идти?!
У командующего не было ответов и на эти вопросы.
– Часть дикарей убежала в горы, –
– Ваши солдаты, – брезгливо произнес советник, – не сумели выполнить поставленную перед ними задачу. Не смогли выполнить задание. Думаю, вы понимаете: мне придется доложить в Вашингтон о вашей неспособности выполнять стоящие перед вами задачи.
– Утром мы поднимем в воздух вертолеты, – торопливо забормотал командующий. – Мы прочешем все эти горы! Но ваш человек…
– Да, кстати, – советник словно вспомнил о чем-то не особо значительном, – эта деревня… Пусть авиация уничтожит ее. Вместе со всем тем сбродом, что там живет. Дикарям надо показать, на чьей стороне сила. Разгромов наших войск, подобных дневному, больше быть не должно. Вы поняли меня?
– Да, советник, – склонил голову командующий.
– Надеюсь, хоть с этим вы сумеете справиться…
Советник Смит, сохраняя достоинство, направился к двери. Уже в створе дверей на мгновение остановился, задумался:
– Хорошо. Дайте приказ вашим рейнджерам. Пусть попробуют спасти нашего человека. Но учтите – это ваш последний шанс…
6
Противники медленно перемещались по кругу, присматриваясь друг к другу. Атаковать ни один, ни второй не спешил. Нож – вещь опасная. Даже если и не убьет с одного удара, то вывести из строя может. И ни Шовкату, ни Тошали сейчас нельзя было потерять подвижность. И для того, и для другого это равносильно смерти.
– Шовкат, – быстро облизнув губы, сказал Бобошеров, – а мне понравилась твоя сестра. Очень понравилась. И мне, и Новрузу. И остальным моим людям…
Максим с Артемом быстро переглянулись. Эта сволочь Бобошеров вел себя правильно. Вывести противника из состояния душевного равновесия, заставить его действовать, руководствуясь не рассудком, расчетом и опытом, а под влиянием эмоций – это уже половина победы. А тут еще люди восточные, горячие, вспыльчивые…
Артем аккуратно передвинул автомат. Дульный срез – как бы невзначай – неспешно следовал за Бобошеровым, отслеживая каждое его движение. Конечно, поединок – красиво, романтично, нет слов. Как в кино. Но жизнь остается жизнью. И потерять еще одного члена команды Артем не хотел. Любая потеря в сложившихся условиях уменьшает шансы на выживание всех остальных.
– …Ты знаешь, а ей тоже понравилось, Шовкат! – продолжал Тошали, слегка поигрывая ножом. – Ей очень понравилось. Она так кричала, просила еще! Я потом продал ее за очень хорошие деньги…
Дед, слегка согнувшись и удерживая руку с ножом полусогнутой, чуть на отлете, плавно перемещаясь, двигался по часовой стрелке. Лицо вроде бы бесстрастное, никаких следов эмоций. Правда, желваки на скулах перекатываются туда-сюда. И зубы сжаты.
Первым не выдержал Бобошеров – все же нервишки оказались
– Чего он тянет? – недовольно пробормотал вполголоса Рождественский, не забывая контролировать перемещения Бобошерова стволом автомата.
– Все правильно, – сквозь зубы прошипел Максим. – Не рискует. Бережет себя.
Оба «спеца» прекрасно понимали – Бобошеров ножом работать не умел. Вполне возможно, он был бы просто хорош, даже великолепен с ножом в руках против пары-тройки безоружных. Но как боец он ничего из себя не представлял. Правда, и Шовкат пока что ничем себя не проявил… Но хотя бы по тому, как он двигался, можно было понять – в таких схватках он не новичок.
И вторую атаку тоже начал Тошали. Шаг вперед, выпад, маховое движение к горлу… На этот раз Шовкат не стал отпрыгивать. Ушел под удар, вперед-вниз. Короткое движение руки, блеснуло лезвие ножа. Перекат в сторону.
Противники опять оказались друг напротив друга. Шовкат был цел. А вот Бобошеров хромал. И нога его, чуть пониже колена, сочилась кровью. Видимо, бывший пограничник попытался перерезать сухожилия, но промахнулся второпях.
Теперь уже в глазах Бобошерова плескалось отчаяние. Он проигрывал. С кровью – а она бежала довольно обильно – уходили силы. Еще несколько минут – и он упадет сам. Сабирову останется только одно – подойти и не спеша прирезать старого врага, как барана.
Завизжав, Бобошеров бросился вперед, вытянув руку с ножом. Он уже не пытался хитрить – просто делал последнюю попытку достать врага. Шовкат легко ушел от удара в сторону, попутно полоснув Тошали острием по запястью. Изящным пируэтом развернулся на месте, попутно ловко перебросив нож из руки в руку. Нож крутанулся в пальцах, развернувшись острием к запястью, и Шовкат, оказавшись чуть сбоку и впереди Бобошерова, коротким резким движением всадил нож по самую рукоятку в область печени.
Бобошеров захрипел, насаживаясь на нож. Шовкат хладнокровно провернул лезвие в ране и резко выдернул его, одновременно отступая на шаг. Бобошеров захрипел и тяжело упал на колени, зажимая рану руками. Он был еще жив, однако сомневаться в исходе ранения не приходилось.
Сабиров замахнулся было, собираясь перерезать горло врагу, но потом не стал. Просто свободной рукой толкнул Тошали в лоб. Тот, суча ногами, завалился на бок.
Бывший пограничник не спеша обтер лезвие ножа об одежду умирающего врага, подобрал второй нож, бросил его под ноги хозяину, Скопцову:
– Спасибо…
После этого смачно плюнул на тело еще живого наркодельца и принялся надевать «разгрузку».
– Так, теперь твоя очередь. – Артем развернулся к церэушнику. – Тоже попробуешь?