Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 5: Методы изучения взаимозависимостей в обществоведении

Коллектив авторов

Комбинация представлений о взаимоотношении времени и физических расстояний для определения места очевидна на средневековых Маппа мунди. Эта разновидность средневековых карт, репрезентирующих доминирующую, христианскую картину мира, исходила из религиозных взглядов на мир, а не реальных мест и окружающей действительности, перемешивая исторические и современные события в одной картине [Kramptom, Krygier, 2014].

Современная картография во многом наследует традиции, правила и техники, установленные в европейском Ренессансе. Ключевыми моментами в истории развития картографии и определением пространственной парадигмы, которая до сих пор господствует, стали перевод птолемеевской «Географии» на латынь и открытие западной цивилизацией координатной сетки. Понимание мира как сетки, в которой у каждой точки

есть координаты, было внушено обывателям задолго до того, как фактически стало возможно с большой степенью точности измерить эти координаты.

Введение математических законов, координатной сетки и проекций до сих пор остается переворотным и ключевым переломным моментом в истории картографии. Позднее, в XVI в. карты станут ориентировать на север, в XIX и XX вв. ведутся споры о введении нулевого меридиана, центрировании карт и математических проекциях, но «все дебаты ведутся в рамках одной и той же координатной сетки».

Появление координатной сетки привело к практически полному исчезновению других, негеометрических видов картографирования, например Маппа мунди. Средневековые картографические практики – подчеркивание мест особого религиозного или культурного значения – уступили «научному» картографированию и геометрической точности. Эти способы визуальной репрезентации пространств, свободные от птолемеевской координированной определенности, тем не менее нашли свое место в социальных практиках последующих веков – и стали основой широкого пласта работ современных художников. Практически все современные художники от Поля Сезанна до французских ситуацианистов 50–60-х годов в своих работах обращались к темам репрезентации пространства, с более или менее критическим и политическим взглядом. Анализу картографических произведений на территории искусства XIX, XX и XXI вв. посвящено большое количество литературы, однако доминирующим взглядом на данные работы, а также художественные практики остается взгляд культуролога и историка искусств, а не картографа или географа [Obrist, 2014].

Переход к геометрической картографии довольно сильно повлиял на пространственные представления в Средневековье, уровняв все места и исключив преобладание уникального места над пространством в целом, и сформировал тот взгляд, который преобладает в условно «западной» цивилизации. В современном понимании пространство представляется однородной и геометрически делимой поверхностью, на которой разные районы и места отличаются друг от друга только по количественным, а не качественным признакам [Branch, 2014]. Современное евклидово понимание пространства представляет мир как пустую сцену для человеческих действий, на которой пространство однородное и все места могут, по крайней мере в теории, восприниматься качественно одинаковыми.

Картография и власть

Взаимоотношения картографии и власти, начавшиеся с первого наскального рисунка, также варьировались на протяжении истории и имеют два основных аспекта.

С одной стороны, в тот же самый момент, когда пространство становится геометрически детерминированным, карта в первый раз в истории становится «документом территории», т.е. границы государств приобретают линейность, а не представляются списком, как это было ранее [Branch, 2014]. После этого практически во всех цивилизациях карта становится неотъемлемым атрибутом власти, а картографическая индустрия получает финансирование и привилегии перед другими отраслями, так как геодезическая съемка местности и картографирование границ становятся одними из базовых задач любого государства.

Второй аспект связан с ролью автора в картографическом процессе и возможностями создания определенных взглядов на пространство и даже политическую ситуацию. Уравнивание мест, которое возникло с введением координат, тем не менее предоставило хорошую платформу для продвижения неодинаковых взаимоотношений между пользователем и автором – технологии, основанные на координатной сетке, всегда ставят картографа на определенную позицию – в центр карты – и таким образом оказывают влияние на восприятие культурных и социальных прав других регионов. Самый яркий пример – колониальные и имперские карты европейской культуры, которые поддерживали социальные и политические иерархии через западно-центрированные картографические

изображения [Harvey, 2001]. Это один из основных и лежащих на поверхности видов манипуляции картографическим изображением, который легко считывается пользователем карт и стал даже основой для большого количества межкультурных шуток.

Новые формы картографирования в ранней Европе, изначально произведенные неполитическими деятелями, были очень быстро апроприированы властью (в разной форме), изменили представления о политической власти и привели к изменениям об идеях территориальности и к исключению нетерриториальной власти. С этого момента карта станет неотъемлемым атрибутом внешней и внутренней политики государства.

Геополитическое картографирование сформировалось как отдельное направление в 20-х годах прошлого века и в основном не из-за развития определенных инструментов или техник, а за счет изменения графического языка. Основным отличием этой картографической продукции является то, что очень часто они отображают не существующие объекты, места или исторические события, а политическое равновесие в определенных территориях.

Геополитические карты дают представление о целом комплексе событий, включая исторические причины политической ситуации и ее возможное развитие [Boria, 2008].

Карта прошла сложный путь от нейтрального графического изображения к одному из главных орудий политики, от визуальной репрезентации доминирующих представлений о пространстве к инструменту, формирующему взгляды читателя на мир и окружающую среду. Вместо того чтобы фокусироваться на том, как мы можем создать карту чего-либо, картографы переносят акценты на то, как картографический угол зрения на реальность кодирует реальность и создает идентичности. Джон Пикклс, один из ведущих американских теоретиков картографии, переосмысляет роль картографии в современном обществе, неоднократно подчеркивая, что карты стали очень активно кодировать и создавать реальность и знание, а не репрезентировать его [Pickles, 2004].

Продвижения геополитических взглядов, характерных для определенных государств в определенный момент времени, в основном очевидны при мелкомасштабном картографировании – представлении региона, континента, или же на картах мира. Так, например, интересен выбор одним из лидеров рынка картографических сервисов компанией «Google» для карт мира проекции Меркатора, которая изначально создавалась для навигационных целей [Brotton, 2012]. Математические преобразования, заложенные в ней, сохраняют форму объектов, но увеличивают размеры в приполярных областях в несколько раз. Таким образом, при самом минимальном масштабе на сервисах «Google Maps» Гренландия становится больше Африки, а Северная Америка превосходит свои реальные размеры в несколько раз.

Роль автора в картографическом процессе

Какие бы социально-экономические процессы ни влияли на карты в разное время, картографическое изображение всегда имело намного больше власти над зрителем, чем любой другой вид визуальной продукции. Довольно интересно, что степень доверия к картографической информации коррелирует с совершенствованием технических средств и уходом субъективности из картографической визуальности, при этом степень ее политической предвзятости и роль автора лишь отодвигаются на второй план, но не исчезают.

Карты являются одной из самых субъективных научных продукций. Все этапы составления и производства картографических материалов – от выбора технологии составления, проекций и центрирования до подбора цветов и выбора условных обозначений – оставляют огромное поле для авторских манипуляций и ошибок. До перехода к геометрической картографии степень достоверности карты и степень доверия ей были крайне низкими, в том числе, потому что это не было ее основной функцией. Со временем точность и достоверность карты стали одними из главных критериев ее оценки. В зависимости от типа карты, характера представленной информации, распределения данных и цели картографами используются различные методы и способы манипулирования картографическим изображением и данными. Карта всегда строилась на трех базовых элементах – масштабе, проекции и условных обозначениях. Каждый из этих элементов – источник большого количества искажений и инструмент формирования определенных взглядов на реальность [Monmonier, 1996].