Методология истории
Шрифт:
Вместе с тем и степень искусственности поддельного продукта принимается во внимание: проявляя разную степень активности, составитель его может, например, прибегать к частичной или полной подделке источника. [460]
При частичной подделке фальсификатор умышленно выдает искусственный продукт за какую-либо часть действительного источника и, заменяя им одну из его частей или вставляя его в состав действительного источника, подвергает последний искажению; он снабжает, например, подлинный предмет древности поддельным изображением или поддельною надписью, разумеется, предназначенными для того, чтобы путем лжи или обмана придать ему большее значение [461] ; или подменивает в подлинном тексте одни имена, термины и т. п. другими, намеренно делает в нем произвольные вставки между строками, буквами или словами и т. п. Такие частичные подделки встречаются, например, на античных глиняных сосудах, хотя бы на древней «Нефелефой чаше», украшенной позднейшим (вероятно, поддельным) рисунком с изображением Фрикса, Геллы и проч., а также заметны в некоторых документах, например в известной «Donatio Caroli magni» 774 г.; но и некоторые предания, например сказание о Телле, можно считать в том же смысле поддельными, если полагать, что составитель Белой книги намеренно подменил в рассказе о Токо его имя именем Телля и приноровил содержание рассказа к событиям, относящимся ко времени образования известного союза трех швейцарских кантонов на Рютли. [462]
460
Ср. выше, с. 467–468. В учении о подлоге различают «переделку», например, при подлоге удостоверения или подтверждения документа, от его «подделки» в целом его составе; последний термин, разумеется, нельзя смешивать с тем понятием о подделке в широком смысле, которое указано было выше; здесь он употребляется в более узком смысле — известного правонарушения; для того чтобы не употреблять одни и те же термины в разных смыслах, я предпочитаю говорить «о частичной» и «полной» подделке.
461
Clermont-Ganneau Ch. Les fraudes arch'eologiques en Palestine. Par., 1885. P. 95–96, 343–346;
462
Furtwaengler A. Op. cit. S. 33–36; Kehr I. Die sogenannte Karolingische Schenkung von 774; см.: Hist. Zeit. Bd. 70 (1893). S. 388–389; Зиккель и Шеффер-Буагорст усматривали в ней интерполяции; Кэр другого мнения, о чем см. S. 437 и др. Knonau G. Meyer von. Die historische Kritik und die geschichtlichen Ged"achtnisstagen der schweizerischen Eidgenossenschaft Im Jahre 1891; см.: Hist. Zeit. Bd. 70 (1893). S. 215, 247; ср. S. 259. Такие же частичные подделки, разумеется, делаются и в копиях.
При полной подделке обманщик целиком фабрикует исторический источник, т. е. стремится придать своему продукту значение цельного исторического источника; благодаря собственной фантазии и некоторому знанию памятников данной культуры, часто тех, которые открыты недавно, он пытается сообразовать с ними свою подделку и выдает ее за исторический источник, будто бы пригодный для изучения той культуры, к которой последний, в сущности, вовсе не относится. Само собою разумеется, что и при полной подделке составитель более или менее подражает какому-либо образцу, оригиналу или копии и т. п. В некоторых случаях, например, обманщик довольствуется воспроизведением действительного источника: по возможности не изменяя его содержания и точно соблюдая его форму, он умышленно выдает, положим, свою копию за оригинал, что часто встречается при подлоге документов [463] ; в других случаях, напротив, он только «подделывается» под данный образец и допускает изменения в его содержании и форме. Впрочем, и в подделках последнего рода можно различать несколько степеней. Составитель подделки может, например, довольно близко придерживаться данного образца: он подделывается под стиль какого-либо знаменитого автора, а затем снабжает свое произведение «псевдоэпиграфом», т. е. приписывает его составление этому автору, для чего и выставляет на своем произведении нужный ему титул или подпись, указывает на то, что оно принадлежит, положим, Аристотелю или св. Бернарду, или Вольтеру [464] . Далее составитель подделки может более или менее произвольно пользоваться подходящим для своей цели материалом, из которого он и фабрикует источник: монахи аббатства С. — Дени, получившего многие пожалования от короля Дагоберта, например, при подделке своих грамот черпали нужные им сведения из летописи, известной под названием «Gesta Dagoberti»; Роберт граф Бомон, около 1300 г. представил поддельные грамоты, снабженные, однако, подлинными печатями его деда и тетки, и т. п. Наконец, составитель подделки может еще менее внимательно относиться к источнику: не довольствуясь более или менее искусным подражанием настоящему типу, он сам придумывает его; на базаре в Иерусалиме, например, одно время обращались бронзовые монеты с фантастическим изображением Моисея и соответствующими еврейскими надписями, взятыми из библейских книг, но начертанными современным нам письмом; монеты имели большой успех; впрочем, такие явно придуманные произведения, как, положим, вышеназванная монета Моисея или «Cronica del rey don Rodrigo», написанная в XVI в., но выдававшая себя за летопись VIII в., не могут долго вводить в заблуждение исследователей. [465]
463
Rietsch K. T. Handubch der Urkundenissenschaft. Berl., 2 Aufl. 1904. S. 602 («F"alschung» и «Verf"alschung»); с правовой точки зрения, можно различать подлог документов без изменения их содержания, когда подлинное правовое значение приписывается не только самовольно воспроизведенному прежнему, но и новому их тексту.
464
Qu'erard J. M. Les supercheries litt'eraires d'evoil'ees, 2 'ed. Par., 1869–1861. Т. I. P. 4–25.
465
Clermont-Ganneau Ch. Op. cit. P. 30, 31–32, 52; Furtwaengler A. Neuere Faelschungen der Antiken. Berl. — Lpz., 1899. S. 16, 25; Kautzsch E. und Socin A. Die Aechtheit der Moabitisehen Alterth"umer Strassburg, 1876. S. 138, 187–189; Giry A. Manuel. P. 874, 878; ср. еще сведения о поддельной «истории завоевания Испании маврами» Абул-Касима Тарифа Абентарика, появившейся в конце XVI в. и пользовавшейся большим авторитетом до 1708 г., о чем см. в соч. Qu'erard J. М. Supercheries etc. Т. I. P. 23, 170.
Следует также иметь в виду, что полная подделка может выдаваться или за оригинал, или за копию, или содержать только пересказ мнимого источника, ссылки на него и т. п.: составитель псевдоисидоровых декреталий, например, выдавал их за копию, Розьер включал искаженные им тексты грамот в качестве выписок будто бы из настоящих источников; в свою историю Лотарингии, напечатанную в 1580 г., потомки Эвда ле Мэра включали сохранившееся предание о данных ему льготах; Макферсон уверял, что его песни — перевод с гельского языка.
Итак, понятие о подделке оказывается довольно сложным: хотя в основе его и лежит несколько общих признаков, но оно может иметь весьма различные оттенки; пользуясь общим понятием о подделке, историк стремится выяснить, какое из более частных его значений получает свое приложение к данному случаю.
Ввиду того, что подделка есть искусственный продукт злой воли человека, «материализованной лжи» и т. п., методы ее обнаружения, во многом, впрочем, сходные с методами установления неподлинности источника, сводятся главным образом к установлению такого именно ее характера. Подделка обнаруживается, например, в искусственности общего вида продукта: он не производит достаточно цельного впечатления; его черезмерная сохранность, не соответствующая данным условиям, или, напротив, демонстративная архаичность иногда слишком резко бросается в глаза, чтобы не вызвать подозрения, особенно в искусственности его материала, техники и стиля. В самом деле, историк признает, например, данный предмет поддельным, если он сделан из иного или нового материала и при помощи новейших технических средств, оставляющих свои следы на предмете; если его техника не выдержана; если его назначение и употребление порождают сомнения и т. п.; он также заключает иногда о подделке памятника письменности по бумажному знаку, обнаруживающему, что бумага сделана в позднейшее время, и по другим палеографическим признакам, например по характеру письма, почерка и сокращений; по невыдержанности языка и стиля, формул, правил стихосложения, приемов изложения и т. п.; вообще, он признает искусственность состава источника признаком его поддельности, если представляемая им комбинация элементов оказывается при наличии данных условий невозможной или слишком маловероятной, например, в том случае, когда он приходит к заключению, что составитель пользовался такими источниками, которые при известных условиях (в данное время и в данном месте) не могли быть доступны мнимому автору или даже вовсе не существовали, или когда он замечает, что подделыватель, видимо, не понял оригинала или каких-либо характерных подробностей его техники или стиля, часто известных ему лишь по какой-либо плохой копии, и т. п. В том случае, когда историк обнаруживает искусственность содержания источника, он также подозревает в нем подделку; с такой точки зрения, он обращает внимание, например, на анахронизмы в широком смысле, т. е. на противоречия между содержанием, положим, представлениями, чувствами и т. п., уже известными из однородных источников данного времени, и содержанием изучаемого продукта или на какие-либо другие следы искусственной работы составителя подделки, дисгармонирующих с подлинным характером того источника, который он желал бы выдать за оригинал, например на его форму или язык и стиль, которые могут прикрывать иногда вложенное в них новейшее содержание; на тенденции не одного только автора подлинника, но и предполагаемого составителя подделки, встречающиеся рядом в одном и том же источнике; на его стремление сделать свою подделку возможно более интересной для ученого или любителя и подчеркнуть с такою целью некоторые особенности мнимого подлинника, или во избежание подозрений принять слишком много предосторожностей, которые очень трудно выдержать в их совокупности, намеренно подвергнув его, например, порче, не касающейся, однако, тех его частей, которые, казалось бы, должны были всего более подвергнуться ей или оказываются наиболее ценными, и т. п. [466] В некоторых случаях, наконец, историк принимает во внимание и искусственность нахождения или передачи источника: он имеет в виду, например, что поддельный продукт мог быть искусственно снабжен указаниями на место и время мнимого его происхождения или даже заблаговременно помещен в соответствующую обстановку, подобно, например, части моавитских древностей, и т. п. [467] В некоторых случаях исследователь легко может заподозрить такие показания, например наивное показание Жития св. Плацидия, которое рассказывает, что сам святой передал его автору и даже позаботился о том, чтобы позвать живописца, который списал бы с него образ, и т. д.; но он должен иметь в виду, однако, что составитель подделки, напротив, часто прибегает, подобно Вагенфельду, и к более ловким приемам для указания мнимого места и времени нахождения источника, вскрытие которых и обнаруживает подделку, и т. п.
466
Kautzsch E. und Socin A. Op. cit. S. 163, 165, 166–177; Furtwaengler A. Op. cit. S. 11, 21, 35 и др. По поводу поэм Ровлэя, оказавшихся подделкой Чэттертона, Вальтер Скотт заметил: «Всякий раз, как мы подставляем в них новые выражения вместо древних, мы вовсе не изменяем ни их смысла, ни энергии мысли (составителя), — результат, которого невозможно было бы достигнуть относительно какого-либо другого поэта»; см.: Thierry A. Les grandes mystifi cations litt'eraires. Par., 1911. P. 57–58.
467
Clermont-Ganneau Ch. Ор. cit. P. 145; cp. P. 46, 164. Везер, например, сам раскопал несколько предметов при Медебе, не подозревая, что они, по всей вероятности, были предварительно зарыты в том месте, куда его ловко направили; см.: Kautzsch E. und Sociu A. Ор. cit. S. 32–45, 65.
Само собой разумеется, что методы исследования источников, вызывающих подозрение в подделке, чрезвычайно разнообразны; принимая во внимание, смотря по нужде, приемы, употребляемые для установления неподлинности источника, историк пользуется еще и другими добавочными, часто техническими средствами для того, чтобы обнаружить следы подделки и судить о ней иногда по довольно случайным или мелким, но все же характерным признакам; он знает, например, как трудно
468
Manuel de recherches pr'ehistoriques. P. 116 et ss.; Reinach S. La tiare de Sa"itapharn`es, Ib. р. 108, 109; Furtwaengler A. Neuere Faelschungen. S. 2 ff. При исследовании моавитских древностей ученые даже сами пытались воспроизводить их для того, чтобы дать себе отчет в том, насколько трудно было сделать их и т. п.; см.: Kautzsch E. und Socin A. Ор. cit. S. 175–177.
469
Clermont-Ganneau Ch. Op. cit. P. 185–266 и др.; Bertillon A. L’expertise en 'ecritures; см. Rev. Scient. 1898. Janvier 1. P. 1–9. Вообще для установления подложности источника историк, подобно судье, мог бы пользоваться самыми разнообразными (иногда очень малозаметными) признаками: памятник вещественный или письменный, подделанный фальсификатором, в сущности носит следы его прикосновения, когда он, например, переворачивал или складывал бумагу и т. п.; между тем конечности пальцев, отпечаток которых на бумаге можно обнаружить путем известных химических реакций, могут обладать индивидуальным характером, а самый отпечаток в таком случае может, значит, указывать на личность фальсификатора и быть равносильным как бы его подписи. Историк не может, конечно, применять прием подобного рода для установления личности давно умерших фальсификаторов: но люди, занимающиеся подделками, существуют и в настоящее время; ср.: Munro R. Archaeology and false antiquities. Ld., 1905. P. 274.
Во многих случаях историк принужден ограничиться вышеуказанными соображениями для того, чтобы судить о данном продукте, и конечно, не всегда может придти к положительному заключению, что он поддельный; но иногда ему удается обнаружить и личность самого составителя подделки и таким образом окончательно убедиться в том, что изучаемый продукт — подлинное его произведение, посредством лжи или обмана выдаваемое за чужое, т. е. за «настоящий источник»; сомнения в научном значении тиары Сайтафарна или перевода девяти книг Санхуниатона, например, окончательно разрешились, когда исследователям удалось доказать, что они возникли благодаря изобретательности Рушумонского, Вагенфельда. [470]
470
См. выше, с. 466; другие примеры см. в соч. Clermont — Ganneau Ch. Op. cit. P. 58, 106, 116, 126, 151–160; автор указывает, между прочим, на забавную подделку, будто бы древнего бюста, воспроизводившего черты самого составителя ее — Мартына Булоса; Giry A. Op. cit. P. 880, 881.
Критерии, методы и технические приемы, рассмотренные выше, получают широкое применение ввиду распространенности подделок. В самом деле, следует иметь в виду, что источники издавна подделывались и продолжают подделываться. Уже древние, особенно в эпоху Птолемеев, занимались подделками; со времени Возрождения можно указать на целый ряд лиц, прославившихся деяниями подобного рода; следовательно, старинная подделка может иногда носить на себе подлинный отпечаток старины, оставаясь, тем не менее, подделкой, чего, разумеется, нельзя сказать про новую.
Подделки практикуются и относительно остатков культуры, и относительно исторических преданий.
В числе остатков будто бы древнейшей культуры можно встретить поддельные орудия из камня, иногда изготовленные в особых мастерских [471] . Особенно много подделок древностей на Востоке; в настоящее время целые фабрики занимаются такими работами в Египте, в Персии, в Палестине, на Кипре и т. п. Предметы, будто бы принадлежащие к остаткам классической древности или западноевропейской культуре, также далеко не все можно признать подлинными; в Афинах, Стемнице (в Аркадии), Неаполе, Риме, Париже, Брюсселе, Очакове, Одессе и других местах занимаются подделками разного рода древностей, для чего употребляют иногда древний материал или подлинные фрагменты старины [472] . Подделывают преимущественно золотые вещи, монеты и терракоты, но также и другие предметы — расписные вазы, резные камни, статуи, картины, надписи, документы, в том числе генеалогические и крепостные акты, жалованные грамоты, статейные списки, даже соборные деяния и т. п. В качестве примеров можно указать хотя бы на те монеты, которые прекрасно подделывались Кавино из Падуи, а также Дюшулем и Ле-Пуа уже в XVI в.; или на картины различной величины, будто бы найденные в окрестностях Рима, в Помпеях или в Геркулануме и сделанные Гверрой; или на надписи, сочиненные Фурмоном; или на документы, изготовленные Шоттом, или на письма Паскаля и многих других лиц, сочиненные Врен-Люкасом, и т. п. [473]
471
Manuel des recherches pr'ehistoriques, publ. par la Soci'et'e pr'ehistorique de France. Par., 1906. P. 117–119; Jenks A. E. А remarcable counterfeiter; см. Americ. Anthropol. Journal. N. S. № 2 (1900). P. 292–296.
472
Sittl K. Arch"aologie der Kunst. S. 802–805; там же указания на литературу; ср. еще: Munro R. Op. cit. P. 30 ff. В современных музеях, например, С. — Жерменском (близ Парижа), а также Руанском устроены особые витрины с поддельными орудиями. В Париже устраивается по инициативе E. Guimet даже особый музей археологических подделок.
473
Штерн Э. фон. О подделке классических древностей на юге Росс ии//Тр. x Археол. съезда в Риге. Т. I. С. 189–195; [D. Toustain et D. Tassin]. Nouveau trai-t'e de diplomatique. T. VI. Par., 1765. P. 110–208 и др.; Thierry A. Op. cit. P. 243–279; см. еще предшествующие примечания. О подделке русских монет см.: Лакиер А. История подделки монет в России до времен Петра Великого // Зап. СПб. — ого археол. общ. Т. x. 1853. С. 248–281; Гр. И. Толстой. Древнейшие монеты вел. кн. Киевского. СПб., 1883, гл. v: о грамотах князя Льва Галичского см. указания в Лаппо-Данилевский А. Печати последних галичско-владимирских князей и проч. // Болеслав-Юрий II. СПб., 1906. С. 214.
В числе исторических преданий можно также отметить немало поддельных: помимо надписей, многие анналы и хроники, разные генеалогии, сказания и легенды, биографии и мемуары, народные песни и сказки и т. п. оказываются поддельными; достаточно припомнить, например, известный сборник песен Оссиана, составленный Макферсоном; перевод девяти книг Санхуниатона, сочиненный Вагенфельдом; мемуары Людовика XVIII, принца Талейрана и других, фабрикованные Ламотом; сборник «Carya Magalonensis», будто бы содержавший описание нравов, обычаев и учреждений жителей Монпеллье в Средние века и придуманный Мокэн-Тандоном, и т. п. [474]
474
Thierry A. Les grandes mystifi cations litt'eraires. Par., 1911. P. 187–206, 227–241 и др.; Пыпин А. Подделка рукописей и народных песен; см.: Пам. древн. письм. № cXXVII. СПб., 1898 г. Сами подделки вызывали иногда подражания, о чем см. Thierry A. Op. cit. P. 162.
Вышеуказанные принципы и приемы прилагаются и к обсуждению достоинства целых групп связанных между собою продуктов; сомнение в действительном значении одного из них при таких условиях естественно переносится и на остальные, так как признаки, вызывающие подозрение в его подделке, получают значение и для оценки всей группы. Впрочем, при подделке целой группы источников признаки их искусственного происхождения могут обнаружиться с большею ясностью: фабрикуя несколько источников, подделыватель не находит, например, достаточно разнообразных типов для своих продуктов и слишком часто повторяется; если он оставляет их в возможно более сохранившемся виде, черезмерная сохранность совокупности их представляется менее вероятной, чем сохранность одного из них; если же он стремится придать им архаичный стиль, ему приходится соответственно выдержать его относительно всей группы, что нередко оказывается затруднительным и ведет к несогласованности ее элементов между собой; само собою разумеется, что при таких условиях он легче может сделать и другие ошибки, по которым можно судить о подделке. Наглядные примеры применения критики к таким группам можно найти хотя бы в той литературе, которая была порождена известными подделками моавитских древностей или «арборейских пергаминов»; ученые разных специальностей подвергли их рассмотрению с самых разнообразных точек зрения — археологической, технической, палеографической, филологической, литературно-исторической, собственно исторической и т. п. [475]
475
Clermont — Ganneau Ch. Op. cit. P. 101–183; Kautzch Е. und Socin A. Op. cit. S. 166–171, 177–178, 179; ср. 186–187; моавитские древности стали появляться с 1872 г.; Foerster W. Sull’azenticit`a dei codici d’Arborea; см. Atti del Congresso Internazionale die scien-ze storiche, v. IV. P. 53–56. «Pergamene di Arborea» (на о. Сардинии) стали известны с 1845 г.; они отличаются, например, такими особенностями языка, которые относятся к позднейшему времени, содержат рассуждения о происхождении неолатинских языков от латинского, о единстве Италии и т. п.; Ферстер, впрочем, замечает касательно несколько позднейших сборников № 13 и 14: «mi parve autentico per la sua scrittura».