Методотдел
Шрифт:
— Коллеги, я пришла вас предупредить, — сказала Инга. — С нашей Тамарой происходит, видимо, что-то нехорошее — она у всех подряд занимает деньги и не отдает. Смотрите, будьте осторожны.
Максим Петрович и Таня переглянулись.
— Вовремя же вы нас предупредили, дорогая, — ехидно заметил Агарев. — Мы с Бережной уже попались в этот капкан.
— Но я сама только вчера узнала, — стала оправдываться Инга Кузьминична, восприняв укор слишком серьезно.
— А администрации известно об этом? — поинтересовался я.
— Не знаю. Я с директором об этом еще
Мы поохали, поблагодарили Ингу, и она ушла.
— Ничего не понимаю, — причитал Максим Петрович. — Тамарку я знаю лет двадцать, никогда за ней такого не водилось.
Действительно, все это выглядело крайне странно. Тамара производила впечатление собранной и цельной личности, она не могла быть настолько глупой, чтобы так ославить себя там, где работает. У нее был мужской ум, способный к серьезному анализу развития ситуации. Тамара была хамоватой, подчас грубой, но вовсе не дурой.
Когда я возвращался с работы вместе с Витькой, спросил у него:
— Что там с твоей начальницей происходит? Она у тебя тоже заняла денег?
Он засмеялся в ответ:
— Нет, потому что знает, что у меня нет никаких сбережений. А вообще, да, она какая-то сейчас странная.
— Нервничает?
— Напротив, вся такая радостная, аж светится, и очень часто бегает кому-то звонить по телефону. И ко мне почти не придирается. У тебя она тоже заняла?
— Кстати, нет. Меня почему-то она пропустила.
Но Анциферова действовала, очевидно, по какому-то своему расписанию, в котором я стоял почти в самом низу. На следующий день она зашла к нам в методотдел.
— Привет. Можно тебя на балкон на пару слов?
Мы стояли на балконе, и я, зная наверняка, о чем пойдет разговор, пытался придумать, что ей ответить.
— Ты не мог бы мне одолжить двадцать тысяч до завтра? — сразу спросила она, без всяких прелюдий.
— Нет, — неожиданно для себя прямо ответил я.
Тамара вопросительно посмотрела на меня. Этот взгляд означал: «А что такое?» Она ждала какого-то пояснения моего отказа.
— Тамара, извините, у меня сейчас нет таких денег. И потом…
— Что «и потом»? — спросила она.
— Вы, кажется, должны половине Дворца? У вас что-то случилось?
Тамара резко отвернулась, замерла на несколько секунд, затем снова повернулась ко мне и, пытаясь изобразить улыбку, бросила:
— Ладно, давай.
Конечно, я не хотел обижать ее, хотя она и заслуживала хорошей трепки. В конце концов, кто я такой, чтобы читать ей нотации? «Никогда не пытайся что-либо советовать людям, если они у тебя не просят» — это правило я усвоил в какие-то дородовые времена и никогда его не нарушал, даже по отношению к людям, которые были зависимы от меня. Разве что иногда, когда нужда была настолько очевидной и я точно знал, что могу в этой ситуации помочь человеку, я осторожно давал подсказку. Но даже в этом случае я твердо знал, что не переступаю то самое правило.
В деликатности нет алгоритмов, и это плохо, потому что это означает, что ей нельзя научиться. Дворец был очень неделикатным местом. Я долго не мог привыкнуть к здешним колючим людям,
Мой короткий разговор с Тамарой, естественно, не возымел никакого действия. Напротив, все стало усугубляться. Через несколько дней в столовой ко мне за столик подсела возбужденная Инга Кузьминична.
— Я возмущена! У меня нет слов! — задыхаясь, говорила она. — Вы представляете, несколько минут назад мне позвонили коллекторы и начали угрожать. Сказали, что я якобы значусь поручителем у одной женщины, которая задолжала крупную сумму денег и просрочила все допустимые сроки выплат. Нужно ли называть имя этой дамы?
— Неужели Тамара?
— Как можно так подставлять человека? Это же низко! Я просто в шоке. После обеда я обо всем расскажу директору.
— Нужно обязательно поговорить с Тамарой, — заметил я.
— Да, безусловно, но мы будем говорить втроем — вместе с директором. Надо уже положить конец этому безобразию.
Вернувшись после обеда в отдел, пусть я особо и не думал про это, но все равно невольно, что называется, прислушивался к шорохам Дворца, ожидая какого-то взрыва. Все казалось, будто вот-вот наша дверь распахнется и кто-нибудь вбежит, чтобы поделиться жутким скандалом. Но, к моему удивлению, ничего похожего не случилось. Более того, ни Максим Петрович, ни Таня в оставшееся до конца рабочего дня время даже ни разу не вспомнили о своей должнице.
На следующей день в столовой теперь уже я подсел к Медунице.
— Как ваш вчерашний разговор? Состоялся? — спросил я.
Инга разочарованно жевала салат.
— Состоялся, — флегматично ответила она.
— Ну и? Чем все закончилось?
— Все закончилось тем, что директор сам одолжил ей денег.
— Как? — искренне удивился я.
— Да, именно так. — Инга сделала глоток напитка из шиповника. — Когда я ему все рассказала, он вызвал Тамару. Та, конечно, сразу все признала, сказала, что не думала вовсе, что история так далеко зайдет, что она в очень непростой ситуации и сбилась с ног, чтобы найти денег. Дальше я решила оставить их наедине, потому как тема такая деликатная… а затем, не подумайте, что я подслушивала, я просто зашла, чтобы передать на подпись бумаги, так вот, я услышала, как Горовиц у нее спросил, сколько ей нужно. «Сто тысяч», — ответила Тамара. «Приходите завтра за деньгами», — сказал на это ей директор.
— Ну и дела, — отреагировал я подростковой фразой.
— А сегодня утром, когда ехала в автобусе на работу, я видела довольно странную сцену. — Инга Кузьминична сделала эффектную паузу. — Я увидела Тамару за рулем дорогой машины с открытым верхом, марку я не знаю, я в машинах не разбираюсь. Рядом с ней сидел красивый брюнет, примерно одного возраста с нашим Порослевым. Я знаю, что у Тамары есть какая-то старенькая машина, а тут вдруг такое. И что это за парень был рядом с ней?
Я пожал плечами, дескать, «кто ее знает, что там у нее».