Мэтр и Мария
Шрифт:
Безуглофф преисполнился гневом к убийцам и побежал обратно, туда, где они сидели на скамейке с незнакомцем. Надо проследить за ним! Ясно, что он – уголовник, и подстроил убийство. И как хладнокровно все было исполнено! Вот он!
Стильный парень атлетического сложения и его подруга с восхитительной фигурой не спеша удалялись в сторону зоопарка.
– Стой! – закричал Иван и подбежал к ним, сжав кулаки.
Парочка как-то нарочито медленно начала поворачиваться к преследователю и решительный мститель так же пронзительно медленно стал осознавать, что он, то ли ошибся, то ли его в этот момент сильно мистифицируют. На крепком теле мужчины
– Кхе, кхе, – убеленный сединою старик как-то карикатурно прокашлялся.
Они ждали вопроса от остановившего их молодого человека. А тот молчал, и правая рука его то поднималась, то опускалась, как неконтролируемая. Внезапно за спиной Ивана басовитый голос посоветовал:
– Если поднял руку – крестись.
Иван автоматически перекрестился. Старики засмеялись и тихонько пошли дальше. Это крестное знамение вернуло Безуглоффа к реальности. Он повернулся и увидел восседавшего на спинке садовой скамейки обычного питерского бомжа, заросшего грязными волосами, но с выбритой макушкой. Куртка от Армани, джинсы Вранглер старой доброй модели, кроссовки Адидас. Настоящие, но поношенные изрядно. А главное, бывшие белые.
– Это ты посоветовал перекреститься, уголовник? – с угрозой спросил Иван.
– Вот уж сразу и уголовник. Это, знаете, преследование за религиозные убеждения. А если бы я сказал, чтобы Вы поклонились на Восток?
О, как поставлен голос этого человека! Баритон, ближе к басу, и выговор безупречный. «Артист», – догадался Иван. – «Наверняка, заодно с консультантом. Загримировались, гады!».
– Полиция, сюда! На помощь! – закричал Иван, заметив, что криминальная парочка удалилась вперед уже метров на сто.
Он кричал и сам не верил, что кто-то откликнется. Как-то так сложилось, что граждане предпочитают не вмешиваться в стремные дела, тем более, с участием полиции.
– Позвольте, я вам помогу, – предложил гламурный бомж.
Он встал ногами на скамейку в позу церковного регента в самый ответственный религиозный день и выдал громогласно и красиво, как песнопение:
– По-ли-ци-я!
А следом сымитировал вой сирены.
– Ты с ними заодно, актеришка! – махнул рукой Иван и припустил за мнимыми пожилыми людьми.
Какие ж они старики? Во как чешут, не угонишься. Сейчас разберемся, дайте только догнать. Иван дул во всю прыть, а расстояние все не сокращалось. Но Безуглоффу повезло на неравнодушных людей. Его настигла карета. Ну как, карета, – каретка, в общем-то. В нее был впряжен ослик.
А на козлах сидел величавый форейтор.
– Садитесь, господин, мигом догоним! Как говорится, эх, прокачу!
– Давай, дорогой! Гони! За все плачу! – прокричал Безуглофф, и только после этого выкрика вспомнил, что платить-то ему нечем. Однако желание отомстить за Розгира затмило ему сознание. – Догони этого агностика!
Безуглофф
Ослик высекал искры из мостовой Кронверкского проспекта. Форейтор нещадно лупил животное по бокам. Неожиданно ишачок норовисто обернулся и сделал громкое замечание:
– Гаврик, не усердствуй, не перегибай палку, то есть, бич. Иа!
Реплика осла удивила сценариста, но еще больше удивляла высокая скорость, с какой бежало животное, а настичь злодеев и отомстить все не удавалось, а ведь этого так жаждал Иван. Бодибилдер же со своей пассией все шел и шел себе прогулочным шагом по набережной Невы к стрелке Васильевского острова. Это взбесило Безуглоффа.
– Да что же ты плетешься? Пешего догнать не можешь? Дай-ка я!
Безуглофф лихо вылез из кареты, и, словно каскадер, цепляясь за края крыши, перебрался на козлы:
– А ну!
Он выхваченным из рук форейтора бичом так окрестил осла, что тот, рванув, чуть не опрокинул повозку. Под дикий ослиный рев водитель ишака с козел слетел, и как какая-нибудь кукла, шлепнулся на асфальт. А тут и «Мерседес» подлетел. А в нем сановник ехал, знатный человек из Смольного. Переехав упавшего, иномарка зацепила повозку. Карета тех еще времен столкнулась с современной. «Мерседес» – в хламину. Повозка восстановлению подлежит.
Из искореженной иномарки выбрался сначала бритый водитель, который бросился извлекать из салона тучного хозяина. Оба в гневе.
– Охренели? Ездить тут на ишаках! Тут, где Я езжу! – крикнул очень важный человек.
И часть слюны из его рта долетела аж до животного.
– Ой, ну и губослеп, – прошепелявил почему-то ослик, характеризуя говорящего. – Не изрыгай слюну, делай культурно, вот так: «Иа»!
Кто бы подумал, что ослиноподобное существо так могло сказать? Не сказка же! Последовавшую ярость пассажира иномарки нам не описать. Скажем только, что с его плохим выговором и ослиным выражением лица лучше бы жить без слюны. Он все забрызгал.
– Кто сказал «губошлеп»?!
Важная фигура, а это был один из вице-губернаторов по фамилии Перекрестин, и помыслить не могла, что это слово сказало животное. Но его внимание отвлекла экстравагантная парочка, подбежавшая вплотную к нему. Молодые люди в снежно-белых одеждах стали наперебой предлагать себя в свидетели. Причем, девушка говорила басовито, а ее приятель повизгивал:
– Мы все видели. Вон тот дядечка, – они указали на Безуглоффа, – управляя гужевым транспортом, не справился с управлением и его осел въехал в вашего «мерина». При этом пассажир повозки упал под колеса пострадавшего автотранспортного средства и был переехан оным всеми четырьмя колесами. А мы, свидетели, слышали, как этот террорист, управлявший вьючным животным, кричал, что всех взорвет на своем пути.
Важный господин, как бы ни был поражен происшествием, все-таки подивился:
– А вы почему, это, так сказать, в таком виде?
И, правда, несовременный вид у этих людей. Посмотришь и скажешь: «Это классика». Амур и Психея. Аполлон и Афродита. Красивые и молодые, в античных одеяниях на фоне Эрмитажа. Ожившие статуи, только говорящие почему-то на языке дорожной полиции.
– Осел не смотрел на знаки, мы подтвердим это, как на духу.
– А мы такие потому, что идем с киносъемок, переодеться не успели.