Метро 2033. Цена свободы
Шрифт:
– Около сорока идем, – сказал Вячеслав. – Нормальный темп.
– Слав, а потом-то куда, после Хабаровска? – спросил Михей. Бригадир искоса поглядел на него.
– А, куда занесет, – махнул он рукой. И, подумав, добавил: – Знал бы – сказал. Домой бы рвануть, вот это дело.
– А дом у тебя где? – поинтересовался Мишка.
– Далеко, – выдохнул Батя. – Поселок Чалдонка, знаешь такое место? Хотя откуда тебе знать-то, ты и белого света, наверное, не видал. Титьку сосал, когда Война случилась.
– Не видал, – согласился Михей. – Я же маленький был, когда жахнуло. Нигде и побывать-то не успел. Так
– А я у вас бывал проездом, – погрузился в воспоминания бригадир. – Хорошие у вас там места, красивые. Столько уже лет прошло. Эээх, и правда домой бы махнуть.
– А я вот сбежал из дома. Все, хватит с меня. Нажился на родине, наелся досыта. На хрен мне такой дом не нужен, – открестился Эстет. – Я уж лучше к вам поеду, если возьмете.
– Ладно, размечтались, – улыбнулся Вячеслав. – Поживем – увидим. Губу больно не раскатывайте, давайте хоть отплывем немного.
После разговоров о доме настроение слегка поднялось. Катер споро скользил по водной глади, унося беглецов с каждой минутой все дальше от Комсомольска. Тюремная жизнь осталась в прошлом. Но что их ждет там, впереди? Батя выспросил у парней, как звали их родителей, и теперь почему-то взялся время от времени величать друзей по имени-отчеству.
– Так, мужики, – позвал он. – Ну-ка, давай сюда, покажу, как рулить. Мало ли, чего со мной в дороге случится. Чтобы знали. Давай, давай, Михал Саныч, ну-ка, первый – за баранку!
Наука оказалась несложной. Вскоре вся троица познала хитрости управления катером, и Батя с довольным видом похлопал Михея по плечу:
– Молодцы! Помру – не пропадете.
– Ты уж давай не помирай, можно сказать, только жить начали, – усмехнулся Мишка. – Сам же в гости звал.
Когда мастер-класс закончился, Ванька первым сел за руль, чтобы закрепить навыки управления судном. Эстет пристроился рядом. Парень постоянно смотрел вверх, точно не мог оторвать взгляд от утреннего неба.
– Красотища-то какая, – задрав голову, любовался он пейзажем. – Век бы глядел.
– Всяко лучше, чем из-за колючки смотреть, – улыбнулся Портной.
– Кто бы спорил, – отозвался Эстет. – Сравнил, блин.
Михей глянул на товарища. Тот счастливо улыбался. Да, всем им сегодня досталось удачи с лихвой. Наконец-то они ощутили вкус настоящей свободы, который давно позабыли. И пускай впереди лежала неизвестность, но Мишка теперь чувствовал уверенность. Пропитавшись за две недели отвращением к тюремной жизни, он не представлял, как Леха прожил там два с лишним года. А ведь было что-то в этом пугливом и худом пареньке. Воля к жизни в нем засела недюжинная, и вера в хорошее и доброе чувствовалась.
В кубрике нашлась старая карта, и бригадир принялся внимательно разглядывать ее. Пока он отвлекся, Портной успел свернуть в правую протоку, и под бранные крики и матерщину Вячеслава Ваньке пришлось разворачивать катер и выруливать в основное русло. Михей тоже было взялся изучать клочок бумаги, но скоро бросил это занятие. Одно дело – смотреть на реку с высоты птичьего полета и сравнивать ее с картой, другое – с воды, откуда сразу и не разберешь, в какую сторону плыть.
Прошли большой остров, оставили позади село Вознесенское – об этом парни узнали со слов Бати. Далее русло ветвилось, дробилось
– Лешка, едрить твою налево. Рулишь – как бык нассал! Ну-ка пусти, опять не туда прешь. Давай, давай, зенки протри и на карту смотри.
– Да смотрю я, смотрю, – отмахивался Эстет и шарил взглядом по клочку бумаги, пытаясь хоть что-то разобрать. Но у Михея создавалось впечатление, что Леха вообще впервые в жизни видит карту и сейчас просто делает умный вид, чтобы не навлечь на себя праведный гнев Бати.
Михей подумал, что сегодня определенно удачный день. Могло быть куда хуже. А могло и лучше. Парень стискивал зубы, когда память снова тащила его в прошлое. Ромка пожертвовал собой, чтобы они сумели убежать. Мишка понимал, что товарища уже нет в живых. Не было никаких шансов. Но все равно он раз за разом перебирал вчерашнюю ночь по минутам, разрабатывал план спасения друга, и в мыслях у него все получалось. Жаль, то были всего лишь мечты.
– Я отомщу за тебя, Ромка! – шипел Михей. – Обязательно отомщу.
Но парень плохо представлял, кому и как он собирается мстить за гибель друга. Скорее, он просто пытался таким образом снять груз вины с души. Хоть как-то, но оправдать себя перед погибшим товарищем. Но получалось плохо.
Катер уверенно шел против течения. Место у руля снова занял Вячеслав, который устал ругаться на своих нерадивых учеников. На высоком правом берегу теснились утесы, точно обглоданные зубами исполинского монстра. Иногда виднелись посреди зарослей кустов домишки, но с реки не получалось разглядеть, живет ли здесь кто-то или хуторки давно заброшены. В одном месте Михею даже показалось, что он увидел движение на берегу, но сколько парень потом ни присматривался, больше ничего заметить не сумел. Возможно, просто померещилось. Или местные жители прекрасно знали, кого можно ждать с реки, а потому спешили скрыться, завидев катер.
Ближе к обеду небо нахмурилось, подул ветер. Набежали рваные облака, загородили солнце, и сразу стало прохладнее. Парни залезли в кубрик и болтали, пока бригадир прокладывал курс.
– Пожрать бы, – сказал Михей то, о чем думали все. – Автомат с картой – это, конечно, здорово, но я бы эту карту на кусок мяса сейчас променял.
– И не говори, – отмахнулся Портной. – У самого желудок с утра сводит. На зоне хотя бы баланду на завтрак давали.
– И не заикайся ты больше про эту зону, – цыкнул на Ваньку Леха. – Соскучился, что ли? Я лучше совсем без еды останусь, чем опять туда. Нашел что вспомнить.
– Да это я так, к слову, – шутливо отмахнулся Портной. – Может, хоть рыбы как-нибудь наловим?
– А чем рыбалить собрался? – съязвил Михей. – Если только из автомата стрелять.
– Троицкое проходим, – крикнул с носа Батя, разглядывая карту. – Если ничего не напутал.
– Жилое? – спросил Миша.
– Да нет, пусто. Никого не видать, – ответил бригадир. – Заброшено все.
– Что ж они так, – загрустил Эстет. – Не хлебосольные какие-то места. Никто не встречает, никому мы не нужны.