Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро
Шрифт:
После тридцати одного года правления Константин испускает дух 22 мая 337 года. В этот день он умоляет епископа Никомедийского:
– Существует ли искупление, способное отпустить все мои преступные грехи?
– Только крещение в христианскую веру, – отвечает ему прелат.
Тиран следует этому повелению и принимает крещение, надеясь искупить свои грехи и войти в рай, обещанный Сыном Божьим. Он принимает христианство на смертном одре, но это обращение в последнюю минуту не может стать единогласным для всех и, безусловно, не устанавливает новую веру в один момент. В течение долгого времени язычество и христианство конкурируют друг с другом.
Двадцать лет спустя племянник Константина, будущий император Юлиан, выбирает противоположный духовный путь… Рожденный и воспитанный в христианстве, но увлеченный философией, он убеждается в том, что мудрость Платона намного превосходит уроки библейского
4
Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. – Политиздат, 1990.
Действительно, догмат о едином Боге, который проповедовали те, кого Юлиан называет галилеянами, бескомпромиссно приводит к «проклинанию других богов»… Именно то, что молодой философ делать отказывается! Он, быть может, еще согласился бы рассмотреть Отца, Сына и Святого Духа как варианты божественных форм, но при условии, что они займут место среди других бесчисленных языческих богов. Для него монотеизм, присущий христианам, иудеям, приводит к нетерпимости, но Юлиан не понимает ее и не хочет принимать. Чтобы продемонстрировать свою позицию, он разрывает с религией, в которой воспитан, обращается к древней вере греков и уезжает в Афины. На этой древней земле, взрастившей философию, он надеется получше разобраться со своими размышлениями и поднять свой дух до уровня тех, кто его вдохновляет.
Увы, мыслителю скоро приходится отказаться от любимых изысканий: император Константин, предпочитающий заниматься восточной частью империи, назначает Юлиана вице-императором и приказывает отправляться в Галлию для управления этой страной и усмирения племен варваров. Для Юлиана такой прекрасный шаг в карьере кажется катастрофой! Как?! Ему надо вернуться в реальную жизнь, отложить в сторону размышления о позиции богов на небесах, оставить изучение трудов диалектиков прошлого?! Ему надо натягивать доспехи, садитьсяна лошадь и командовать легионами? Юлиан поднимается на Пантеон и молит богиню Афину вмешаться и изменить ход земных событий… Но в своем храме богиня остается глухой к мольбам молодого человека, поэтому ему ничего не остается делать, как уйти и в печали занять пост второго императора.
Странная судьба ожидает философа, волею судеб ставшего военным: в шкуре того, другого, кого он ненавидит, он показывает себя энергичным правителем, блестящим и эффективным полководцем. Вопреки всем ожиданиям этот теоретик, витающий в облаках, превращается в сокрушительную молнию войны! Он осмеливается проникнуть в самое сердце германских лесов, туда, куда не ступала нога римского легионера на протяжении трех столетий и никогда больше не рискнет ступить после него. Он громит алеманнов в битве при Аргенторате (Страсбурге), отбрасывает врагов на другой берег Рейна – на этом набеги мародеров благополучно заканчиваются. Волна восторга катится по всей империи: этот молодой человек, которого все считали принцем грез, затерявшимся в мире созерцания идей, спас большую римскую территорию! Солдаты превозносят его триумф, и пусть их растерзают только по одному его слову.
Между битвами и экспедициями Юлиан решает обосноваться в Лютеции – уединенной столице, куда он перебирается в январе 358 г. Он переезжает пока один: его жена Елена остается в Риме до родов. Очевидно, что Юлиан не в состоянии все время находиться в городе – он вынужден постоянно ездить туда-сюда по военным делам, но, как только предоставляется возможность передохнуть, Юлиан возвращается
В самом дальнем конце острова Сите возвышается, подобно бастиону, римская вилла, кусочек Италии в самом сердце Галлии. Стены цвета охры и черные колонны обрамляют квадратный двор, где на краю бассейна с журчащей чистой водой высажены фиговые деревья. В центре этой роскошной резиденции находится банкетный зал, украшенный золотыми орлами и фресками, изображающими Бахуса. Здесь устраиваются совместные трапезы – агапы, богатый римлянин не может ими пренебрегать. Здесь собирается цвет патрициев, все они одеты в длинные тоги с множеством складок. В этой резиденции Лютеции знают, как принимать знатных гостей: каждый прием пищи состоит из трех блюд. Первыми подают яйца и маслины с хлебом и вином, затем – различные сорта мяса, и завершается трапеза фруктами…
Этот центр власти сосредоточен в нескольких соединенных между собой зданиях, где кипит административная деятельность. Юлиан окружает себя группой советников и исполнителей, составляющих крепкую иерархическую структуру, на которую опирается авторитет военачальника. Префект претория, квестор, великий камергер, полководцы, мастер-секретари – все они трудятся не покладая рук, чтобы командовать Галлией, от Британии на севере до Испании на юге. Юлиан признан здесь абсолютным властителем.
Ради сохранения своего авторитета вице-император должен прежде всего оставаться воином. Он регулярно участвует в учениях легионеров. Однажды во время тренировки ближнего боя удар кинжала разбивает его щит, и император остается с одной рукояткой в руке… Казалось бы, какая ерунда, но не для суеверных римлян! Солдаты ошеломлены, они видят в этом зловещее предзнаменование. Однако одно слово Юлиана меняет все. Он поворачивается к своим людям и говорит твердым голосом:
– Будьте уверены, я его не отпустил!
Эти несколько слов устраняют сомнения и страхи. Юлиан – бретер, он знает, как обращаться с людьми, философ начинает осознавать и ценить власть. Но больше всего на свете ему все равно нравится просто гулять по городу, который он упрямо продолжает называть Лютецией, по римской традиции, тогда как сами жители давно называют его городом паризиев, или Парижем…
Париж всегда останется Парижем, это абсолютная убежденность. Но с какого же времени Париж стал Парижем? В конце III века большая часть римского населения покинула город, и он стал почти полностью галльским. С этого момента можно с уверенностью сказать, что название Лютеция используется все меньше и меньше. Первое свидетельство этому, которым мы располагаем, – мильный камень, датируемый 307 годом, обнаруженный в 1877 году. На нем не обозначена Лютеция, но написано Civitas Parisiorum, город паризиев… Именно в эту эпоху Париж проявляется из Лютеции. Этот камень в эпоху меровингов повторно использовался для саркофага и сейчас представлен в музее Карнавале.
Этот город паризиев, в III веке в основном располагавшийся на острове Сите, окружен крепостной стеной. Часть этой стены, чудом сохранившейся, мы можем увидеть в Археологическом музее крипты паперти Нотр-Дам (crypte archе ologique du parvis de Notre-Dame). Кроме того, очертания ее в проеме дома № 6 по улице Коломб (rue de la Colombe) свидетельствуют о ее толщине.
Таким образом, Юлиана можно назвать первым любителем прогулок по Парижу, первым, кто любит город не за его тактическое военное значение или его важность для потребностей имперской власти. Он любит Париж за его остров, одновременно такой близкий и такой далекий, доступный и окруженный стеной. Он любит Париж, когда вода в реке спокойно течет, он любит Париж, когда река внезапно вздувается бурунами и волны лижут подножия стен домов, расположенных на берегах. Он любит Париж, когда просто гуляет, как обычный легионер, пробираясь по грязным переулкам, когда из широко открытых лавок наружу выпирают гроздья вяленого мяса, колбас, свиных голов, когда рыбаки только что наловили свежей рыбы, а молочные прилавки ломятся от разнообразных сыров, когда в воздухе чувствуется запах перебродившего ячменя, перемешанный с мятой, – он знает, этот запах распространяется из пивной лавки, где варят la cervesia – кельтское пиво, страстно полюбившееся паризиям. Он любит Париж, когда радостно приветствует купца:
– Эй, хозяин, нет ли у тебя вина, сдобренного перцем?
– Конечно есть.
– Не наполнишь ли мою флягу?
К тому же солдат, ставший Юлианом, не равнодушен к военной флотилии – она дрейфует перед островом Сите, а также к войскам, размещенным на правой стороне Сены. Это военная мощь неизменно успокаивает вице-императора: он чувствует себя защищенным от блеска и славы мира, аккуратно спрятанным в своем небольшом царстве, которое он сам же и построил. Эта его малая родина находится в центре пересечения речных и наземных дорог империи, месте пульсирующем и очаровательном.