Мейси Доббс. Одного поля ягоды
Шрифт:
— Знаете, я только что вспомнил одну странность. Не знаю, пригодится это или нет.
— Продолжайте.
— Речь о Шарлотте Уэйт. Точнее, ее папаше. Наверняка дело было еще до нашей свадьбы. — Седжвик почесал голову. — Память у меня ужасная и на имена, и на даты. Да, еще до свадьбы, потому что как-то стоял я в гостиной моей будущей тещи. Сейчас припоминаю. Когда я приехал на велосипеде, от дома отъезжала большая машина. Причем довольно быстро: помню, гравий так и летел в стороны, мне самому чуть по башке не досталось. В общем, экономка меня впустила, сказав, что Пиппин в кабинете. Когда
— Она больше не рассказывала о причине ее печали?
— Никогда. Я подозревал, дело в Шарлотте. Думал, может, Пиппин солгала, выгородив ее: солгала, что подруга Находится у нее, а та была совсем в другом месте. Видимо, Шарлотта с детства была строптивой. Надо же, не все еще забыл!
— Виделась ли ваша жена с Джозефом Уэйтом снова? Они переписывались?
— Нет, вряд ли. Она никогда об этом не говорила, после свадьбы мы вели тихую жизнь, тем более здесь, на Блюбелл-авеню.
Седжвик выглядел уставшим, почти изможденным.
— Скоро я вас оставлю, Джон. Но скажите, миссис Седжвик нашла ваша горничная?
— Да, миссис Ноакс, которая приходит каждый день убирается, готовит ужин и прочее. Она отлучилась на пару часов — пошла за покупками, — а вернувшись, увидела Пиппин в столовой. Похоже, она пила с кем-то чай и это странно, потому что не говорила, что кого-то ждет и миссис Ноакс не была предупреждена.
— А вы были на работе?
— Да, в городе. Я инженер-строитель, мисс Доббс, и весь день провел на стройке. Меня видело множество людей, хотя я, конечно, переезжал с места на место, что крайне заинтересовало полицию. Они все сидят со своими картами и расписаниями поездов и гадают, успел бы я заскочить домой, прикончить женушку и вовремя вернуться, чтобы обеспечить себе алиби.
— Понятно. Вы не покажете мне столовую?
В отличие от неприбранной кухни и гостиной в столовой царила безукоризненная чистота, хотя следы пребывания полиции попадались по всему дому. Было заметно, что в комнате, где Филиппа Седжвик встретила смерть, провели тщательный обыск.
— Никаких следов крови не нашли. — Жилы на горле Седжвика натянулись, едва он заговорил о гибели жены. — Очевидно, убийца сначала отравил ее, а потом, — взялся за нож.
— Да.
Мейси обошла комнату, осматриваясь, но ничего не трогала. Она подошла к окну и раздвинула шторы, чтобы естественный свет разбавил резкое электрическое освещение. Теперь дактилоскопия применялась широко, и там, где полиция пыталась снять отпечатки убийцы, Мейси заметила остатки порошка. Да, люди Стрэттона потрудились на славу.
Словно читая ее мысли, Седжвик промолвил:
— Инспектор Стрэттон не так уж плох. Нет, совсем наоборот. А от его сержанта, Колдуэлла, у меня мурашки по коже. Отталкивающий тип. Вы с ним встречались?
Мейси была поглощена изучением закоулков столовой, однако перед ней тут же возник образ невысокого проворного человека с острым носом и холодным немигающим взглядом.
— Пару
— Кроме того, во время допроса в участке он постоянно обвинял меня. Стрэттон был куда учтивее. Кстати, я слышал, они так специально делают: разыгрывают доброго и злого, чтобы с первым подозреваемый занервничал и потерял самообладание, а второй его расколол.
Мейси осмотрела каждую поверхность, заглянула в каждый уголок. Седжвик теперь чувствовал себя спокойнее и, похоже, стал гораздо словоохотливее. В одном месте Мейси коснулась пола и понюхала пальцы.
— Я слышал разговор двух констеблей. Вроде бы жена Стрэттона умерла при родах пять лет назад. Теперь он в одиночку растит маленького сына. Наверно, поэтому он гораздо отзывчивее.
Мейси вдруг вскочила, причем так резко, что у нее даже закружилась голова.
— Я не хотел пугать вас, мисс Доббс. Да, он вдовец. Совсем как я.
Мейси спешно закончила осмотр, подавив желание уединиться и собраться с мыслями, чтобы не отвлекаться от более важных дел. Второй шанс мог уже не представиться. Но в комнате, похоже, уже ничего не осталось, кроме скорби Джона Седжвика.
— Мне пора, Джон. Вы справитесь?
— Да. Разговор о Пиппин как будто придал мне сил. Полагаю, нужно чем-нибудь заняться. Убраться в доме, Что ли. Миссис Ноакс так больше и не приходила, хотя Написала, что не считает меня виновным. И это так трогательно, учитывая следующее: родная мать и сестра сторонятся меня, а мать Пиппин слишком расстроена, чтобы приехать.
— Возможно, вам станет лучше, если вы раздвинете занавески. Впустите в дом немного света, Джон.
Седжвик улыбнулся.
— Я мог бы поработать в саду. Там всегда хозяйничала Пиппин, ну вы понимаете. Она с детства любила возиться с растениями.
— Что ж, займитесь садом. Как бы то ни было, она разбила его для вас двоих.
Едва Мейси повернулась к выходу, как ощутила на спине какое-то давление, словно ее что-то удерживало. Она с трудом вздохнула, мгновенно осознав, что упустила нечто крайне важное.
— Джон, а есть где-нибудь, может быть, в саду, место, где ваша жена любила бывать? Какой-нибудь парник, теплица или что-нибудь в этом роде?
— Да, рядом с домом, вон там. Между прочим, миссис Ноакс сказала, что, уходя за покупками, видела Пиппин именно там. Она обожала теплицу. Я специально ее спроектировал. Смотрите, там будут три отделения: традиционная остекленная секция для рассады, затененная часть с окнами для пересадки растений и третья секция наподобие оранжереи, где Пиппин держала экзотические растения и любила сидеть в кресле с учебником по садоводству. По-моему, других книг она вообще не читала. Пойдемте, покажу.
Седжвик повел Мейси вокруг дома к садовому убежищу супруги, скрытому от улицы тенистым ивняком. Едва она вошла, как тут же ощутила влажный зной ухоженного парника и резкий солоноватый аромат молодых гераней в терракотовых горшках. Осторожно ступая по внутренней тропинке, направилась к створчатой двери из дерева и стекла. За ней оказался небольшой сарайчик, где пахло мускусом. Пройдя дальше, Мейси попала в небольшое помещение, совмещавшее в себе оранжерею и гостиную, укромный уголок покойной женщины.