Меж двух мгновений Вечности
Шрифт:
– Знаю. Прости. Ну, ведь все равно разговоры пошли, ещё когда у нас ничего не было.
– А было такое время?
– Только не говори мне про любовь с первого взгляда. Зачем теперь? Ты ведь уже всё получил. А за то, что я плохо себя вела, согласна понести наказание. Я не буду читать тебе стихи.
– Вот и зря. Я с удовольствием послушаю. Я люблю стихи.
– Ой ли... Ты не можешь любить стихи по определению.
– По твоему определению, что ли?
– Скажем так, ты не можешь любить
– Ну почему?
– Потому что ты Крот, а я... пена морская.
– Пена? Ты слишком строга к себе...
Она взглянула на него обиженно. Молча посидела немного. Ему показалось, что она решает - уйти или остаться. Потом вздохнула и выбралась из авика.
Молча зашли в дом. Марина с отрешенным видом уселась на диван, плотно сдвинув колени и придерживая руками юбку. Ну, пусть посидит. Он ушёл на кухню ставить чай. Сегодня все пошло не так. А ведь у них только начало. Может быть, достаточно было одного раза? Тогда бы не было этих сложностей. Ну а что... Еще не поздно. Можно просто попить чайку, почитать стихи и разойтись.
Когда он вернулся, комната была пуста.
– Это тоже вариант, - подумал он. Не придется прикидываться, что вникаешь в поэтические образы. Он поставил чайник на стол. И уловил... Но за секунду до этого ощутил горячее прикосновение к спине мягких упругостей. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом.
– Не хочу чая, - прошептала на ухо.
– Тебя хочу.
Вечерело. Они лежали, укрывшись простыней. Крот дотронулся кончиком носа до её носа.
– Ну вот, - сказал он, - так мы с тобой одного роста.
– А ты комплексуешь из-за того, что я выше?
– Ну...
– Не переживай, нам рядом никогда не стоять. А лежа я могу быть даже ниже.
– Она скользнула вниз и положила голову ему на грудь.
– Видишь? На целую голову.
– Через некоторое время потрепала его ежик и сказала, - давай-ка вставать: уже вечер! Мне ещё сумку разобрать надо.
В сумке у нее оказались тапки, джинсы, футболка, халат, полотенце, зубная щетка, какие-то тюбики и флаконы и небольшой мягкий сверток в хрустящей упаковке, который она положила на полочку рядом с его майками и носками.
– Я наведу тут порядок, но не сегодня, - пообещала она, надевая джинсы и майку.
– Сегодня уже поздно. Теперь давай чай пить.
– А стихи?
– Я сегодня не в голосе.
– Она засмеялась, прижалась к нему.
– Какой ты глыбистый!
– Какой?
– Глыба, матерый человечище! Ну-ка напряги грудь!
И когда он затвердел мышцей, думая, что она желает полюбоваться его сложением, со всей силы стукнула его кулаком. Он не стал уворачиваться, но чуть ослабил напряжение, чтобы не отбить ей руку.
– Попала!
– С гордостью констатировала она.
– А говорят, что в тебя нельзя попасть. Реакция у
– Почему нельзя?
– Усмехнулся он.
– Тебе можно.
– Ой, ой, ой!
И ударила вновь. На этот раз он слегка отклонился от линии атаки, нежно обкатал её руку, зафиксировал в локте и поцеловал в висок, который в результате всей этой комбинации оказался на уровне его губ.
– Научи меня так!
– Целоваться?
– Вот еще. Целоваться я лучше тебя умею. Уворачиваться.
– От кого? От мужчин? Зачем тебе?
– делано удивился Крот.
– Ну, ты грубиян...
– Она надулась.
– Да и как я научу?
– Поспешил он восстановить отношения, - ты меня можешь научить стихи сочинять? Это должно стать потребностью. А лучше жизненной необходимостью. Как и любое искусство.
– Ты и стихи. Не смеши меня. Ну, а французскому ты меня хоть научишь?
– Ругаться по-французски могу научить.
– Ругаться! А как ты с француженками разговаривал?
– А я их видел? Я только французов и видел. Ну, еще бэров.
– Фу, бэров, - она скорчила рожицу, выражая свое презрение к этим недостойным уважения существам. И тут же вернулась к занимающей её теме, - ты хочешь сказать, что у тебя не было женщин до меня? Ой, не ври!
– Почему не было? Были, - ответил он неохотно.
– Француженок среди них не было.
– А кто был?
– Ну чего ты? Я же не спрашиваю про твоих мужчин.
– Не спрашивай, - попросила она.
– И я не буду. А как тебе мой французский?
– А ты говорила по-французски?
– Ну да! Кто Пулееву курицей обозвал?
– Ах, вон что. Произношение немного подкачало.
– Смеешься. А научи меня ругаться по-французски. На этом языке, что ни скажи, все звучит элегантно.
– Ладно, научу. Слушай еще одно французское слово: "Шваль".
Она удивленно и сердито посмотрела на него:
– Я просила по-французски!
– Ну, если бы меня обозвали лошадью, я бы обиделся.
– Шваль - это лошадь? Деточка, все мы немножечко швали...
– Она засмеялась.
– А я бы не обиделась. Пегас тоже лошадь!
– Отсюда шевалье. Кавалер, значит. Дворянин. И еще легко запомнить слово "повар".
– А это что значит?
– Марина с любопытством уставилась на него.
– Уж явно не работник общепита, раз ты про него с таким загадочным видом сказал.
– Это значит "бедный".
– Повар шваль - бедная лошадь?
– Почти. Можешь эрудицией блеснуть: Алексея-фельдшера назвать котом.
– Почему котом?
– Лё ша по-французски - кот.
– Надо же. Обязательно назову, тем более, что он и похож на кота. Ладно, раз стихи мои ты слушать не хочешь, пойдем, будешь мне дом показывать.