Меж двух миров
Шрифт:
И на лице цирюльника появилась подлая ухмылка. Микаэла швырнула листовку на ближайший столик.
— Это неправда! Я никогда не делала ничего аморального и предосудительного. Не говоря уже о том, что моя личная жизнь никого не касается.
— Еще как касается! — Лорен Брей, как организатор избирательной кампании, загородил собой своего подопечного. — Бургомистр должен во всем служить образцом для вверенной ему общины. Но как только я представлю себе, какой пример вы даете для наших дочерей… — Он сделал пренебрежительный жест.
Неожиданно
— Ах! — негодующе воскликнула она, побледнев от гнева так же, как и Микаэла. — Неужто Джейк может служить образцом? Он пьет и даже читать не умеет!
— Тихо, Колин! — прервала Микаэла рассерженную девочку. — Это не наш уровень. Просто у них нет никаких аргументов, поэтому они и действуют таким образом. Мистер Сликер, — обратилась она к цирюльнику. — Я вызываю вас на открытые дебаты. Мы с вами в одно и то же время представим избирателям наши программы. И посмотрим, кому из нас будет что сказать в последующей за тем дискуссии — вам или мне!
Уже задолго до официально объявленного начала мероприятия церковь была заполнена до отказа. Никто не хотел пропустить словесную дуэль между доктором и цирюльником. А чтобы держать мероприятие в организованных рамках, священник вызвался вести дискуссию.
Он вышел перед собравшейся публикой, и взволнованный гул голосов сменился напряженной тишиной.
— Мы бросили жребий, кому из кандидатов предоставить первое слово. Выиграл мистер Сликер. Прошу вас, мистер Сликер, можете начинать.
Он указал цирюльнику на кафедру, предлагая ему занять место докладчика.
Микаэла воспользовалась этим моментом, чтобы осмотреться в зале. Женщин собралось не меньше, чем мужчин. В первом ряду сидели ее дети и миссис Дженнингс. В заднем ряду, у самого выхода, сидел Салли.
Брадобрей глубоко вздохнул.
— Дорогие граждане нашего города, — начал он свою речь. — Самое первое, о чем я позабочусь, — это чтобы в Колорадо-Спрингс провели железную дорогу.
Он сделал паузу, и, словно по договоренности, публика горячо зааплодировала.
Микаэла тут же попросила слова.
— Насколько мне известно, планы строительства новых линий уже утверждены. И Колорадо-Спрингс в них никак не значится. Я надеюсь, вы не собираетесь заниматься подкупом, чтобы добиться той цели, о которой только что сказали?
Сликер растерялся лишь на какой-то миг.
— Нет, я постараюсь убедить тех, кто отвечает за это строительство, — ответил он затем. — Разумеется, не только при помощи слов. — И он с ухмылкой сделал недвусмысленный жест большим и указательным пальцами правой руки. — Не важно, какими средствами я этого добьюсь. Все дело лишь в том, насколько мы сумеем соперничать с другими городами. Все, что нам для этого необходимо, — это активизировать туризм и завести в нашем городе еще несколько развлекательных аттракционов. Это обеспечит благосостояние всех без исключения.
— Но эти аттракционы привлекут в наш город еще больше игроков и преступников. А это как раз то, в чем мы нуждаемся
— Кое-кто хочет и развлечений, — высказался Хэнк, попросив слова. — А я слышал, что вы собираетесь отменить проституцию и ввести запрет на употребление спиртного. Это правда?
Микаэла оглянулась за поддержкой в сторону Дороти Дженнингс. Глаза рыжеволосой женщины расширились от ужаса, поскольку в программе Микаэлы это были как раз те пункты, которые мужчины ни за что не примут.
— Ну, — неуверенно начала Микаэла. — Мне… я полагаю…
— Так как же? Ведь у вас во всем такие твердые убеждения! — Хэнк широко ухмыльнулся.
— Да, — начала Микаэла и захватила ртом побольше воздуха, — это верно. Я буду выступать против проституции и постараюсь по крайней мере ограничить потребление алкоголя.
Едва она успела договорить до конца, как люди стали отодвигать стулья и расходиться, ясно давая понять, какой резонанс вызвала ее программа. Итак, она угодила в ловушку! Возмущенный народ, казалось, не хотел удостоить ее даже взгляда, хотя женщины покидали церковь неохотно, лишь против воли следуя за своими мужьями.
Но всего этого кандидатка уже не видела. Глаза ее словно пеленой заволокло, она видела только, что в зале осталась Дороти Дженнингс да еще дети. Даже Салли исчез.
Микаэла поднялась и медленно направилась к своей подруге.
— Ну вот, я все испортила. Но не могла же я идти против своих убеждений!
— Правильно, и не надо было, — ответила Дороти, глядя на доктора Куин своими светлыми, ясными глазами. — И если люди не понимают, что вы печетесь об их же благе, значит, они вас просто недостойны.
— Но женщины колебались. — Колин нетерпеливо ерзала на своем стуле. — Они хотели остаться. Их просто мужья заставили уйти.
— Да, но нам от этого не легче. — Микаэла взяла свою приемную дочь за руку, словно желая утешить ее. Хотя на самом деле в утешении нуждалась она сама.
— Нам остается только одно. — В голосе Дороти Дженнингс уже опять звучали оптимистические нотки. — Надо попробовать договориться с нашими противниками.
И она встала и отправилась туда, где, по ее мнению, она вернее всего могла в этот час застать Лорена Брея и Джейка Сликера, — в салун.
На следующее утро Микаэла, против обыкновения, после завтрака не поспешила в больницу. Это был последний день перед выборами, а выборы были проиграны, в этом она уже не сомневалась. Попытка Дороти кооперироваться с партией противников закончилась жалким поражением. И в этот день Микаэла намеревалась снова посвятить себя исключительно своей врачебной практике, все остальное было пустой тратой времени.