Меж двух огней
Шрифт:
Было принято разрешать обвиняемому сказать речь в свою защиту, но на этот раз в предоставлении последнего слова не было никакого смысла, и все присутствующие в капитанской каюте понимали это. Кроме того, – холодно подумала Хонор, – ей не хочется, чтобы слова этого человека загрязняли воздух, которым ей приходилось дышать.
– Очень хорошо, – сказала она и кивнула Томасу.
– Заключенный, смирр-наа! – рявкнул уоррент-офицер. Штайлман постарался расправить плечи.
– По статье тридцать четвертой – сорок пять суток строгого тюремного заключения на основном рационе, – холодно сказала Хонор. – По статье
– Слушаюсь, мэм!
Штайлман обмяк, хотел что-то сказать, но ему так и не удалось выговорить ни слова.
– Заключенный, головной убор надеть! – рявкнул Томас.
Штайлман дернулся и трясущимися руками натянул берет на голову.
– Кругом! – рубанул Томас.
Энерготехник повернулся и, не сказав ни слова, неуклюже потащился к выходу, волоча ногу.
Дверь открылась, и Обри с тревогой взглянул на появившегося в дверном проеме начальника дисциплинарной комиссии Томаса. Его лицо было бесстрастным, как и у капрала Слэттери. Он повелительно дернул головой, и Обри поднялся. Прошел за Томасом до конца коридора и глубоко вздохнул, когда показалась дверь в каюту капитана. Одетый в зеленую униформу охранник, повернув в его сторону голову, спокойно осмотрел обоих и нажал кнопку. Обри прошел в открывшуюся дверь и встал перед столом капитана.
– Головной убор снять! – скомандовал Томас. Обри стащил свой берет, спрятал его под мышкой и встав по стойке «смирно», отсалютовал, как на параде.
– Обвинения? – спросила леди Харрингтон боцмана резким официальным тоном.
– Заключенный обвиняется по статье тридцать шестой – драка с членом своей команды при отягчающих обстоятельствах, – так же резко сказала боцман.
– Ясно.
Капитан некоторое время разглядывала Обри холодными карими глазами.
– Это очень серьезное нарушение, – сказала она и повернулась к коммандеру Кардонесу.
– Вы провели расследование по поводу обвинения, мистер Кардонес?
– Так точно, капитан. Я опросил всех свидетелей инцидента. Все они сходятся во мнении, что заключенный намеренно искал ссоры с энерготехником третьего разряда Штайлманом и обвинил его в попытке убить главстаршину Льюис. За этим последовала драка, в ходе которой Штайлман первым попытался нанести удар. Исполняющий обязанности старшины Вундерман защищался и по ходу драки методично избил энерготехника Штайлмана, выбив несколько зубов, сломав ему нос, челюсть и коленную чашечку, причем для восстановления последней требуется хирургическое вмешательство.
– Насколько я понимаю, это и есть «отягчающие обстоятельства»? – спросила капитан.
– Да, мэм. Особенно колено. Все свидетели единодушно заявляют, что энерготехник Штайлман уже был практически выведен из строя и что пинок по колену был специально предназначен для того воздействия, которое он и произвел.
– Ясно.
Капитан снова обратила на Обри пристальный, как у василиска, взгляд и откинулась
– Вы действительно искали ссоры с энерготехником Штайлманом?
– Да, мэм, искал, – ответил Обри как можно отчетливее.
– Вы допускали когда-нибудь оскорбления или угрозы в его адрес?
– Нет, мэм, – сказал Обри и задумался. – М-м, ну разве что в самом конце, мэм. Я действительно назвал его «козлом», – признался он и густо покраснел.
Губы капитана на мгновение дрогнули, но Обри сказал себе, что это, должно быть, ему показалось.
– Ясно. И вы намеренно сломали ему нос, челюсть, зубы и колено?
– Большую часть из перечисленного – чисто случайно, мэм. Кроме колена… – Обри стоял очень прямо, пристально глядя в точку на пять сантиметров выше ее головы. – Я полагаю, что я действительно сделал это нарочно, мэм, – спокойно сказал он.
– Ясно, – повторила Хонор и посмотрела на старпома. – Каковы ваши рекомендации, мистер Кардонес?
– Это очень серьезное признание, капитан, – сказал коммандер. – Мы не можем допустить, чтобы наши люди сплошь и рядом преднамеренно ломали друг другу кости. С другой стороны, заключенный впервые допустил нарушение, так что я думаю, что ему может быть оказано некоторое снисхождение.
Капитан глубокомысленно кивнула и в полной тишине целую минуту пристально разглядывала Обри. Он старался стоять совершенно неподвижно в ожидании момента, когда она объявит его участь.
– Старпом прав, Вундерман, – сказала она наконец. – Самозащита от нападения – это одно, а преднамеренная провокация драки с членом экипажа и нанесение тяжелой травмы – уже совсем другое дело. Вы согласны?
– Так точно, мэм, – решительно сказал Обри.
– Я рада, что вы согласны, Вундерман. Я надеюсь, что это послужит вам уроком и вы никогда больше не предстанете ни передо мной, ни перед любым другим капитаном, по подобному обвинению.
Она подождала, пока до него дойдет смысл сказанного, затем решительно продолжила:
– Вы готовы отвечать за последствия?
– Так точно, мэм, – снова сказал Обри.
– Очень хорошо. По статье тридцать пятой, с учетом отягчающих обстоятельств, заключенный приговаривается к заключению в каюте сроком на одни сутки и штрафу в размере недельного жалованья. Дело объявляется закрытым.
Обри заморгал и вытаращил глаза на капитана, не в силах поверить. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но какой-то еле заметный огонек блеснул в глазах, которые так и остались холодными. Он не знал, полагается ли что-то говорить, но тут ему на помощь пришел начальник дисциплинарной комиссии.
– Заключенный, головной убор надеть! – рявкнул он, и спина Обри автоматически выпрямилась, а руки рванулись к голове. – Кру-гом! – скомандовал Томас.
Обри повернулся и покорно вышел, чтобы отбыть заключение в каюте.
– Вы видели лицо Вундермана? – спросил Кардонес, когда ушла боцман.
Хонор улыбнулась.
– Я думаю, что он ожидал, что на него рухнет планета, – ответила она.
– И ведь могла бы, – усмехнулся Кардонес. – Я бы сказал, что именно вы внушили ему страх Божий – а то и не совсем Божий, шкипер!