Меж молотом и наковальней
Шрифт:
Хозяин? Пытаясь убить? Во второй раз? Удивление убило страх. Я переводила взгляд с невозмутимого Владэка на Зину и уже не знала, сказать по правде, кого из них бояться больше. И кто больше меня ненавидит.
— К черту твои договоры! — выдохнула Зина. — Не подходи! Или я выстрелю.
— Ты думаешь, меня испугают обычные пули? — повернулся к ней Владэк.
Шагнул к ней и замер, когда Зина безумно рассмеялась:
— А кто сказал, что они обычные? Серебро! Высшего качества! Смерть для вампира!
— Как ты объяснишь серебро инквизиции?
— А
И, заплакав, навела оружие… на меня.
Ну хорошо, Владэка ненавидит, а меня за что?
А дальше все было как в страшном сне… время вновь застыло, растянулось в бесконечную ленту. Владэк метнулся к Зине, но… пуля была быстрее. Я даже видела эту пулю. Слышала свист собственной смерти и смеялась про себя… зачем серебро, ведь мне и свинца бы хватило. Наверное. А потом что-то черное, пушистое перед глазами, красный фонтан брызгами по дивану, теплая, но чужая кровь на моих щеках и… будто издеваясь, наконец-то звук выстрела. И вновь пустившаяся вскачь реальность.
Второй выстрел, и вампир застыл в прыжке, упал на землю, проклиная и держась за плечо. Алые дорожки меж его пальцев, стук двери и быстрые шаги. Черная молния движения бессмертного, крик Зины, когда ее ударили снизу по рукам, вновь выстрел, но на этот раз в потолок, стук пистолета, упавшего на землю и крик Зины, рвущейся в железных объятиях Элиара…
— Ты почему так поздно, сволочь! — выкрикнула я, вылетая из ступора.
Вспомнилось все! Наш разговор, договор, что я подыграю Элиару, выеду с ним в эту проклятую ночь! Его темный взгляд, когда он корректировал мне память, вкладывал в мою голову нужные для друзей аргументы. И убивал мои сомнения, что этой твари можно доверять!
Нельзя! Всей их инквизиции!
— Он умеет заметать следы, — вмешался появившийся неоткуда Сашка. — Даже по поставленным на тебе датчикам, нам было сложно вас найти. Твой вампир оказался больно модным… глушилки нехилые поставил.
Но я не слушала. Я даже на них не смотрела. Не осмеливаясь дышать, я стекла с дивана и бросилась к лежавшему на полу адскому псу.
Он даже не скулил. Он смотрел на меня, и взгляд его, любящий, глубокий, медленно потухал… мой песик меня спас… прикрыл собой.
— Нет, — выдохнула я, опускаясь перед ним на колени… — Нет… Ник…
Я не знаю, откуда пришло это имя. Я не знаю, плакала ли я, хотя воротник блузки вмиг стал мокрым… я подняла его пушистую голову, положила себе на колени, провела пальцами по бархатным ушам…
— Ники…
Тепло на коленях… быстро остывающее тепло чужой крови. И отчаяние. Глухое отчаяние, ведь серебро действует даже на адских псов… даже на них…
Я плохо помнила, что было дальше. Лишь раздирающую грудь
— Я вытяну пулю, а ты напоешь его своей кровью.
Кажется, говорил Саша. Отвечал же ему явно Анри. Холодно и безжалостно:
— Кобелей своей кровью не пою.
— Я убью тебя! — выдохнула я, оторвавшись на миг от Ника. — Ненавижу! Он мне жизнь спас, и не один раз, а ты!!! И тебе, суке, спас, а тебе крови жалко!!!
Наступила тишина. Секундная, но мне эта секунда показалась вечностью. Кровь на моих руках, безумие в груди и воспоминания, клубившиеся где-то на грани памяти, рискующие вырваться наружу… фонтаном гнева и боли. Меня будто на части разрывало… и боль это была не моя… но лучилась через мои ладони, через слипшуюся от крови шерсть…
— Хоть человека из него сделай, — прошептал Анри, чей силуэт расплывался от слез. — Неужели он до сих пор не заслужил? Я не очень его люблю и есть за что… но не слишком ли ты его мучаешь, девочка? Он же не я… он ничего тебе не сделал. За что ты на него злишься?
И вновь стало тихо… даже Зина перестала трястись в руках Элиара. И я поняла вдруг, что Анри рядом, опустился с другой стороны пса на корточки, коснулся моей ладони, и посмотрел так, что сердце кольнуло от чужой боли. Он ведь любит меня. Всегда любил. Но как жену ли?
— Но… как? — прохрипела я, понимая вдруг, что все ждут от меня ответа.
— Просто прикажи, — холодно сказал Саша. — Они не могут превращаться в людей без нашего приказа. Анри прав. В облике человека у него больше шансов.
— Но… — я обняла своего умирающего пса, заглянула в его глаза, вдруг понимая. — Но…
И стало дико от собственной глупости. И смелости. И этих странных слов, что слетали с моих губ… хотя сама я еще не верила. Или слишком хорошо верила…
— Стань… стань человеком… Ник…
И, сама не зная почему, расстегнула ошейник на его шее.
Ник вздохнул едва слышно, взгляд его потеплел. И шерсть его будто вылиняла под моими ладонями, сменившись слизкой от крови кожей… и, вновь залившись слезами, я вдруг поняла, где он все это время был, мой темноглазый незнакомец… тот самый, из моих снов. Что умирал теперь на моих руках.
— Ник…
— Навылет, как я и думал, — констатировал склонившийся над Ником Саша. — Лечи его, Анри, или Катя тебе голову оторвет, когда очнется.
Если Ник умрет… я этого вампира собственноручно на солнышко погулять выведу!
Я выразительно посмотрела на Анри, и тот, пожав плечами, взял у Сашки кинжал и, глянув на меня с легкой издевкой, полоснул по своему запястью. Я не стала ждать. Потянула Анри за руку, набрала в рот теплой крови, и прильнула губами к теплым губам Ника.
— Ты жеж! — выругался Анри, но меня сейчас волновал только Ник.
Пей же, пей! И Ник начал пить… не сразу. Сначала несмело, будто не веря, потом — жадно и безумно, захлебываясь и постанывая от боли. Еще поцелуй. Упрямый и настойчивый. Еще глоток крови… еще… и Анри отстранился с мягким: