Между ангелом и бесом 2
Шрифт:
Вампирам было совсем плохо. Аполлоша – парень сильный и извивался так, что либо упал бы он, либо зонтики. Он пришёл в себя, и теперь умудрялся вести вой в невероятно сложных условиях – в воздухе.
Беда случилась над мутными колодцами – вампиры всё же уронили пленника. Как ни спешила Кваква, она не успела к месту катастрофы. Паренёк ударился о каменный бортик и затих. Вампиры опустились рядом. Они с ужасом уставились на распростёртое тело юноши.
–Ну и что будем делать? – спросил тот, что был повыше ростом.
– Господин нам головы оторвёт, – промолвил другой, дрожащим от страха голосом.
– Точно, он сказал, чтобы мальчика доставили
– Жаль, он забыл добавить, что мальчик такой большой, сильный и драчливый. Сколько наших полегло, – вздохнул первый вампир, – а могли бы обойтись без жертв.
–Но он сказал непременно живым доставить. Точно, головы оторвёт! – проскулил третий.
–Не, не оторвёт, господин маленький и слабый, – немного подумав, предположил второй вампир маленький, но почему-то в самом широком пальто. – Если только покусает со злости – и всё!
–Точно, покусать!!! – осенило высокого.
– Покусать Господина?!! – ужаснулись двое вампиров ростом пониже.
– Мальчишку покусать, – объяснил высокий. – Его надо покусать, тогда он хоть и не совсем, но живым будет.
– Стой!!! – крикнул Самсон, но кровожадный упырь, игнорируя его крик, наклонился и укусил Аполлошу.
Вампиры бы успели взлететь, если смогли оторвать вожака от шеи Аполлоши. Но тот так увлёкся, что прекратил пить кровь, только получив камнем по спине. Это Самсон, соскочив с лягушки, метко запустил булыжник в кровососа.
Самсон и Кваква налетели на похитителей, словно ураган. Самсон ударил одного из вампиров, лягушка мощными шлепками перепончатых лап отшвырнула двух других. Злодей упали, но быстро вскочили и кинулись в драку. Вообще-то они были трусоваты, и нападали только с большим перевесом сил, например – сто к одному. Но страх перед неведомым хозяином пересилил обычную трусость, и они дрались яростно, что было немудрено – им не хотелось остаться без голов. У спасителей не было ни серебряных пуль, ни осиновых палок, а удары бессмертные твари переносили хорошо и к тому же сами обладали немереной силой. И, неизвестно, чем бы закончился бой, если бы Кваква не крикнула:
– Очки, Самсон! Сдёрни с него очки!!! Они боятся солнечного света!!!
Она сгребла в охапку сразу всех вампиров и с трудом удерживала, пока Самсон срывал с их носов очки с тёмными стёклами. Солнечные лучи доделали остальное. Вампиры дико закричали и осыпались вниз тем, чем должны были быть уже давно – горсткой праха.
– Получилось, – радостно вздохнул Самсон и кинулся к лягушке. – Получилось, Кваква! Какая же ты у меня умница, Кваква!!! Как же я люблю тебя!!!
Рыжий чмокнул лягушку куда-то в бородавку. Он испытывал такую радость, такое единение с супругой, что душа его переполнилась счастьем победы, чувством облегчения, радостью общего дела. И все эти чувства он вложил в один единственный поцелуй, впервые не думая о результате. Сейчас он даже и не вспомнил о том, что целует противную жабу, не переживал, превратится ли она в женщину. Сейчас ему было всё равно. Он целовал любимую, что была с ним и в горе, и в радости, и в ссорах, и в бою. Любимую, которая всегда рядом и в любой момент подставит зелёную спину, чтобы доставить его в нужное место.
И тут случилось чудо – лягушачья шкурка спала и перед ошарашенным вором предстала статная девушка невиданной красоты. Она смотрела на Самсона бархатными глазами цвета лесной травы, длинные ресницы изумрудного оттенка подрагивали, а прямые брови стрелами поднимались вверх, к вискам.
Самсон облизнул пересохшие губы и, не веря своим глазам, охрипшим голосом спросил:
– Кваква, ты ли это?
– Я, – ответила девушка знакомым голосом Кваквы – несколько высокомерным и недовольным. – Только не Кваква я, я – Акава. И если ещё раз ошибёшься, то не сносить тебе головы.
– Вон как заговорила, будто и правда королева какая, – присвистнул Самсон, но решил не обращать внимания на такой маленький недостаток. Тем более, что супруга никогда не отличалась покладистым характером.
Он даже решил, что не будет замечать длинных ушей с кисточками на концах и зелёных волос. И острые когти, которые жена, словно кошка, выпускала, когда сердилась, он тоже решил не замечать. И высокий рост супруги Самсон тоже проигнорировал, думая, что после пяти лет брака со страшной жабой ему не стоит быть привередой.
Кваква… то есть, теперь Акава, потянулась, потом провела руками по крепкому, стройному телу. Она будто вспоминала его, трогая узкими ладошками. Самсон сглотнул, почувствовав, что во рту вдруг пересохло. А супруга покружилась на носочках, счастливо смеясь. Она вытянула руки и, приподняв над головой тяжёлую копну волос, резко отпустила. Волосы зелёным водопадом укутали её.
Рыжий вор стоял, разинув рот и хватая воздух, который ни как не проталкивался внутрь. Лицо его стало свекольно красным, спина взмокла, а коленки ослабли. Такой перемены внешности он не ожидал, и зрелище это выбило бы из колеи более холодного и спокойного человека, а Самсон спокойствием и выдержкой никогда не отличался.
Он забыл обо всём, даже об Аполлоше, что тихонечко лежал возле каменного бортика, что окружал мутный колодец.
Глава 7
Трое друзей быстро летели над лесом. Ковёр-самолёт нёсся стрелой, но охваченным беспокойством пассажирам это казалось медленно. Приземлившись в лесу, друзья сразу же увидели древесных гномов. Малыши подпрыгивали от нетерпения, рассказывая как найти вход в подземелье. Так же рассказали они, что место это опасное, и гномы туда не суются. Там даже землеройные гномы, на что уж подземные жители, не водятся. В их рассказ постоянно вклинивались эльфы, что только добавляло путаницы. Эльфы рассказывали о каком-то чудовище, которое поедало людей. За это оно было то ли убито, то ли уснуло вечным сном, что впрочем одно и то же. Король Полухайкин решил, что разбираться будут на месте и просто приказал эльфам проводить их к норе.
Дыра в склоне поросшего лесом холма была достаточно большой, чтобы Гуча, Бенедикт и Полухайкин вошли, не наклоняясь. Они долго шли по сырому подземному ходу, пока тоннель не разделился на три одинаковых коридора. У развилки стоял камень, и Гуча, который видел в темноте как днём, прочёл следующую надпись:
– Направо пойдёшь – богатым умрёшь; налево пойдёшь – женатым умрёшь; прямо пойдёшь – никогда не умрёшь. Ну, и что будем делать? – Он повернулся к друзьям и вопрошающе взглянул на них. Ему очень не нравилось то, что придётся разделиться, но другого выхода он не видел. И Полухайкин, и Бенедикт тоже понимали это. Обезьяна могла пойти любым из трёх путей, и терять время на две, как минимум, бесплодные попытки, когда малышка Мексика находится в опасности, они не имели права.