Между ангелом и бесом
Шрифт:
— Чего не будешь?
— В руки что попало брать.
— Будешь, милый, будешь! Судьба у тебя такая — в неприятности попадать. Эх, оторвать бы эти ручонки шаловливые.
— Как выбираться будем, дорогу кто-нибудь запомнил?— спросил Самсон, отвлекая внимание от упавшего духом Бенедикта.
— Запомнил,— обрадовался тот,— красная ковровая дорожка!
— Н-да... — Принц посмотрел на него с жалостью.
— Не в дороге дело,— сказал Гуча.—
— А потом? — оживился ангел.
— А потом будем драпать до самой границы, и горе нам, несчастным, если не успеем ее пересечь до утра.
— Это по пустыне-то? — обомлел ангел.
— По ней, родимый, по ней,— ухмыльнулся Самсон, которого потешала безграничная доверчивость друга.
За разговорами незаметно наступил вечер, потом ночь. Звездное покрывало упало на спящий город. Стало тихо и прохладно. Только многочисленные Фонтаны мерцали жемчужными струями, да драгоценные камни на куполах искрились в лунном свете.
— Красиво,— расчувствовался Бенедикт.
— Ага. — Самсон тоже выглянул в окно.— Жаль не украдешь!
— Тебе бы только воровать. На всю жизнь не наворуешься! — Ангел бросил негодующий взгляд на принца и снова вздохнул: — Все равно красиво...
— Ничего красивого не вижу! Старая женщина надрывается под тяжестью ковра, а эти лбы любуются луной! Тьфу!
Вздрогнув от неожиданности, все обернулись.
— Надрывайся тут из-за вас,—проворчала Гризелла. Отойдя от двери, она сбросила с плеч ковер, по виду очень тяжелый, медленно разогнулась и потянулась так что захрустели кости.— Если бы семнадцать лет назад ты, Гуча не втянул меня в авантюру, пальцем бы не пошевелила ради вас, не то что такую тяжесть тащить. Вещички-то собрали?
— Собрали, Гризеллочка, давно собрали, — ответил черт, — только вот как отсюда бежать — не представляю пока.
— А ты мозги включи,— поддела его вредная старуха, — и подумай, зачем я сюда ковер-самолет принесла. Не стойте столбом — раскатайте его да окно откройте!
—Гризелла Бенесафуиловна, ты гений! — восхитился черт и поцеловал ведьму. Та смутилась и шлепнула его по щеке, на что черт ответил еще одним поцелуем.— Как тебя охрана пропустила?
— Спят все, сонное заклятие наложила. Как тогда, семнадцать годочков назад.— Гризелла смахнула слезу, высморкалась, подошла к Бенедикту. Пристально посмотрела на него
— Встаньте, пожалуйста,— пролепетал ангел, но ведьма не встала. Она стукнулась лбом об пол и завыла:
— Ой, прости ты меня, дуру старую! Лежишь ты, маленький такой, титьку просишь, ну я и отдала тебя. В самую многодетную семью подбросила! Думала, прокормят, человеком сделают! Ой, прости ты меня...
Черт похлопал ведьму по спине:
— Гризелла, ты не того за ноги обнимаешь.
— Как,— удивилась она,— я же помню, вылитый ангелок был!
— Младенцы все на одно лицо,— сказал Гуча. Он помог ведьме подняться, развернул и показал на воришку: — Он — потерянный принц. Самсон!
— Чур меня, чур! — Старуха перекрестилась.— Не он это!
— Он, Гризеллочка, он! В Последнем Приюте, в самой многодетной семье. На столбе тоже висел — как и полагалось по сценарию.
— Надо же, как изменился,— удивленно пробормотала старуха.— Ну да ладно, и ты, Самсончик, прости меня, дуру старую... Лежишь ты, такой маленький, титьку просишь. Отдала я тебя в самую многодетную семью. И наказала женщине, чтоб молоком напоила. Иначе, говорю, муж любить не будет...
— Так вот почему меня маманя до семнадцати годов пичкала этой гадостью,— рассмеялся Самсон.
— Гризелла, нам бежать надо,— напомнил черт,— кончаем разговоры!
— А что это вы о времени заговорили? Небось напакостили опять?
— Что ты! — отмахнулся Гуча.— Просто дело к утру идет, а заклятия твои недолго действуют. Вдруг охрана проснется?
— И то верно, — согласилась старуха. Прошептав черту на ухо летательное заклинание, она удалилась.
Парни уложили пожитки на ковер. Самсон уселся в центре и заранее закрыл глаза, а Бенедикт распахнул окно, подперев створки подушками. — Ни пуха ни пера,— произнес черт, и ковер-самолет поднялся в воздух. Подождав, пока ангел троился на краешке ковра, Гуча пробормотал вторую часть заклинания: — Вперед и с песней!
Ковер плавно вылетел в окно. Самсон сразу уснул, решив, что во сне ничто не страшно. Гуча думал о чем-то своем, а ангел, свесив голову вниз, смотрел на спящую землю. Внизу промелькнули игрушечные домики столицы, небольшие оазисы и припозднившиеся караваны.
Пустыня, казалось, ожила ночью. То здесь, то там вставали столбиками суслики, шуршали юркие ящерки, скользили змеи. Деловито оглядываясь по сторонам, пробежала стая пустынных волков, а один раз ангелу на глаза попался воющий на луну шакал.